А этим самым следующим был солидный человек, в возрасте. Одет он был в смокинг, сам он небольшого роста, лысеющий, с круглой крупной головой, с немного узкими сверкающими глазами, средним носом с широкими ноздрями и нервной улыбкой на лице.

      – А! Дубровский, Абрам Борисович! – бодро вскрикнул Иаков, всё так же не отрываясь от бумаг.

      – Эм… Да, это я, – ответил Абрам Борисович.

      – Добро пожаловать! Мы всё ждали, когда же Вы до нас доберётесь. Я надеюсь, Вы знаете, где находитесь?

      – Да, судя по всему, я у Райских врат, – уверенность звучала в голосе Дубровского.

      – Тогда прошу Вас встать за трибуну.

      Дубровский исполнил просьбу и тотчас почувствовал тот самый голос. Но, в отличие от Опарина, он смог распознать мягкий мужской голос, обволакивающий его тело. Голос ласково спрашивал:

      – Назови своё имя, сын мой.

      – Абрам Борисович Дубровский.

      – Знаешь ли ты, где ты находишься?

      – У входа во врата Рая, – уверенности, с которой отвечал Дубровский, можно только позавидовать. Мало кто держал себя так, стоя за этой трибуной. Сложно припомнить, когда здесь в последний раз был такой человек.

      – Да. А известно ли тебе, почему ты здесь?

      – Думаю, за все те грехи, что я когда-то совершил.

      – А точнее?

      – За обманы, невероятные аферы, которые я проворачивал, стремясь к наживе. Я признаю, что был глупцом, и каюсь перед тобой, Отец.

      – Я давно простил тебя, сын мой. Я простил тебя в тот день, когда ты покаялся перед народом. Этот великий поступок дал мне повод прекратить твои мучения. Скажи, сын мой, хочешь ли ты попасть в рай?