Когда я вернулась, вместо полотенца вытирая голову порванным платьем, Криста расчёсывала волосы костяным гребнем. Видимо, нашла всё в тех же изголовных ящиках.

      – Написала? – повесив влажное платье на спинку стула, я взяла исписанный пергамент.

      – Да. – Криста любовалась своим отражением в ручном серебряном зеркальце.

      Я пробежалась взглядом по чернильным строчкам. Вначале – по закорючкам букв, сопровождённым звуковой транскрипцией на русском, потом по словам, нацарапанным ниже. Ещё раз окинула пергамент пристальным взглядом.

      Почувствовала, как его ментальная копия ложится на полочку в моём сознании.

      – Отлично. – Я перевернула пергамент и положила его перед Кристой. – А теперь пиши на обороте риджийский перевод тех слов, которые я тебе назову.

      – Сначала выучи то, что я уже написала. – Девушка сосредоточенно расчёсывала особо непослушный локон.

      – Я и выучила.

      Криста замерла. Поймала в зеркальной глади мой мягкий, внимательный взгляд из-под очков.

      Потом, всем своим видом выразив крайний скептицизм, отложила зеркальце и гребень, схватила пергамент – и встала.

      – Отлично. Сейчас проверим. – Она отошла в дальний конец комнаты, чтобы я никак не разглядела написанного. – Как будет «стул»?

      Образ пергамента мгновенно всплыл перед моими глазами.

      – Не ручаюсь за правильность написанного тобой произношения, – я взяла со стола гребень и склонилась над зеркалом, в котором отражался белёный потолок, – но вроде «формасур».

      Криста недовольно кивнула.

      – Кровать?

      – Руум. – Я пригладила чёлку, чтобы та сохла в более-менее приличном виде, и принялась расчёсывать мокрые запутанные волосы.

      – Они?

      – Фейр.

      – Тарелка?

      – Фат.

      – Ей?

      – Хенни. – Я поморщилась, пытаясь сладить с прядью, никак не желавшей расчёсываться.

      – Одежда?!

      – Фёт.

      – Вода?!

      – Матх. – Положив гребень рядом с зеркальцем, я оглянулась через плечо и улыбнулась. – Может, для экономии времени ты просто мне поверишь?

      Криста села на кровать. Открыла рот – и закрыла.

      Потом снова, словно рыбка, которую вытащили из воды.

      – Я же называла слова не подряд, – зачем-то пробормотала она. – И те, которые написала в конце, и в середине…

      – Правильно делала.

      – Но это невозможно! Ты… ты смотрела на этот пергамент всего-то секунд десять!

      Я повернулась к ней:

      – Полагаю, ты никогда не слышала об эйдетической памяти?

      Криста озадаченно хлопнула длиннющими ресницами.

      – Фотографической, – смилостивилась я.

      – А! Это когда людям достаточно пролистать книгу, и они её запоминают?

      – Точно.

      – Слышала, конечно! Хочешь сказать, у тебя… фотографическая?..

      – Именно.

      Во