Я помню двор на Живарёвке[1] —

      У бабушки тогда гостил.

      Бельё там сохло на верёвках;

      Вот край, что до сих пор мне мил.

      А жизнь двора неповторима —

      То шум детей, то чей-то плач.

      Гармонь смеётся чуть визгливо,

      Над «красным уголком»[2] – кумач.

      Там был татарин – строгий дворник,

      А управдомом был еврей,

      Озеленения поборник

      И не любивший голубей.

      Но голубятни две стояли

      За гаражами у стены.

      Туда детишек не пускали —

      Боялись мамочки шпаны.

      В два пальца свист – и стая в небо,

      Где солнце выше голубей.

      И это счастье, пусть нелепо, —

      Для взрослых, но не для детей.

      Там по утрам взывал старьёвщик:

      «Старьё берём! Старьё берём!», —

      Потом включиться мог стекольщик,

      За ним точильщик – только днём.

      Торговец приносил изыски:

      «Уди-уди», ещё «язык»,

      Пугач, свисток был в этом списке —

      Всё, чтобы стать счастливым вмиг.

      Турник стоял, как символ мощи,

      А «Пионер» – салютовал.

      Был участковый стали жёстче

      В те дни, когда не выпивал.

      Там карусель ещё крутилась,

      Песочница для малышей.

      И детство с отрочеством слились,

      Растя «дворян» из чиграшей.

      А бабушка горбушку хлеба

      Мне разрешала брать во двор.

      Над ним всегда такое небо…

      И ангелов хрустальный хор.

      Мать брала меня за ру́ку, —

      И мы шли с ней в магазин.

      Это скука – просто мука:

      Очередь – и я один.

      Вам «дадут» с ребёнком больше —

      Где яиц, а где муки.

      Не могу стоять я дольше:

      – Мам, «морожена» купи.

      Очередь то затихает,

      То, как улей, загудит.

      Справедливо не прощает,

      Иль нахмурившись молчит.

      Очередь порой вскипает:

      – Ещё галстук нацепил!

      Всё она про всех тут знает:

      – Ишь ты, «зенки» как залил!

      Мы идём домой с «добычей»,

      И о том заходит речь:

      Хорошо, что есть обычай —

      Пироги в субботу печь.

      И с капустой, и ватрушки;

      Всех соседей угостят.

      Ссорятся порой друг с дружкой,

      Но приходит мир и лад.

      Вечером – с отцом мы в баню,

      Разгоняет баня кровь.

      Мама, взяв сестрёнку Таню,

      «Едет в душ», их ждёт свекровь.

      Жили, в общем, небогато,

      Но не стыдно вспоминать.

      Не скопили денег, злата —

      И не страшно их терять.

      Я помню сельский магазин.

      Он для меня бутиков краше.

      Там всё такое очень наше,

      А продавщица – «тётя Зин».

      Резиной пахло от сапог;

      Всё на одной