Диктатор. Сергей Снегов
Читать онлайн книгу.
а зябко. Что на позиции, Андрей?
– Полное спокойствие.
– Тебя это тревожит?
– А как иначе? Такая невозмутимость – загадка.
В комнату – как всегда, очень быстро – вошел Гамов. За ним показался Павел Прищепа. У Гамова зло сверкали глаза. Павел был бледен.
– Новая беда, полковник? – спросил Прищепа.
– Пусть скажет ваш сын!
Павел способен запоминать сводки и сообщения наизусть. Дар из кратковременных, на часы, в особо важных случаях – на сутки. В пределах этого времени он излагает известия, словно читая их. Внятно отчеркивая запятые и точки, он передал свежую радиограмму из Адана. Патина не вынесла удара соединенных армий и запросила сепаратного мира. Вилькомир Торба объявил, что не хочет подвергать военным разрушениям свою прекрасную страну. Он переоценил могущество Латании. Председатель Маруцзян обманул его, выставив не профессиональную, а добровольную армию. Надежды на победу нет. Великодушный президент Кортезии господин Аментола заверил его, что никто из сложивших оружие патинов не подвергнется репрессиям. Блюдя достоинство своего великого народа и полный высокого рвения остановить кровопролитие, президент Патины Вилькомир Торба приказывает своим войскам организованно прекратить борьбу.
– Измена! – сказал Прищепа. – Спровоцировали нас на войну за их интересы. И при первой же неудаче изменяют нам!
– Пока только предательство, а не измена, – мрачно поправил Гамов. – Они только отходят в сторону, оставляя нас один на один с врагами. Но скоро открыто перейдут на сторону Кортезии и повернут оружие против нас. Я уже давно вам это говорил. Верить такому лицемеру, как Вилькомир Торба!
– Да, вы говорили, Гамов, что верить патинам нельзя. А я им верил, а вам не верил. Да что я! Как Маруцзян, столько лет стоявший в центре мировой политики, не раскусил его?
В глазах Гамова загорелась злая издевка.
– Вы спрашиваете, почему Маруцзян столь непроницателен? Все просто, генерал: Маруцзян – тупица. Хитрец всегда обведет дурака вокруг пальца. Именно это и произошло.
Прищепа с усилием приподнялся.
– Пойдемте к операторам. Боюсь, выход Патины из войны прояснит загадку спокойствия на нашем участке.
По дороге в операторскую я тихо сказал Гамову:
– Укоротите язык! Майор Альберт Пеано все-таки родной племянник Маруцзяна!
– И не подумаю! – резко бросил Гамов. – Пеано не просто племянник, а, как вы точно выразились, «все-таки племянник». Альберт – умнейший юноша и наблюдал Маруцзяна со своего младенчества – это кое-что значит. Неужели вас не удивляет, что Пеано выслали в боевую дивизию? Если Альберт попадет у нас под резонансный удар, дядюшка вздохнет с облегчением. При Пеано можно говорить свободно.
В зале два оператора склонились над картой, расстеленной на длинном столе. Один, двадцатидвухлетний, невысокий, живой Альберт Пеано, был племянником