«Мертвец» – фильм, принципиально удаленный от поверхностного потока жизни и столь же принципиально связанный с американской жанровой мифологией и стоящей за ней философией. По этому пути идут и некоторые последователи Джармуша – как, скажем, его бывший оператор Том Дичилло. Сам же Джармуш открывает в «Мертвеце» путь рискованный и неожиданный. От имитации жизненных фактур и звуков – к суггестивной образности пространства и музыкальной психоделике. От иммиграции как социально-психологического статуса к внутренней иммиграции в иное закодированное пространство, в иную культуру, иную жизнь.

      В нашумевшей книге Алена Финкелькро «Поражение мысли» утверждается, что постмодернизм кое-что черпает из опыта русского популизма XIX века. Нигилистический лозунг «пара сапог стоит дороже Шекспира» лишь заменяется на более универсальный. Пара сапог стоит Шекспира – если на обуви стоит клеймо знаменитого фирмача. Хороший комикс стоит повести Набокова, классный рекламный трюк – стихотворения Аполлинера, красивый футбольный гол – балета Пины Бауш, великий портной – полотен Пикассо и Мане. Большая культура оказалась десакрализована, выхвачена из рук «проклятых поэтов», сведена к повседневным жестам повседневных людей. И наоборот: спорт, мода и развлечение вторглись в сферу большой культуры. Кодекс политкорректности отрицает понятие «культурного человека» и предлагает новый образец: человека мультикультурного.

      Джармуш оказывается мудрее этих красивых, но поверхностных теорий. Герои «Мертвеца» иммигрируют через завесу дыма и зеркало воды в другой, более гармоничный мир, в свое настоящее отечество, где нет надобности изобретать политкорректность, а пара сапог (мокасин) индейца стоит Уильяма Шекспира (Уильяма Блейка). И даже больше.

      Сменив оптику, решительно вырулив из реальности в «метареальность», Джармуш, как ни странно, вернулся к самому себе. Десятилетие между «Страннее рая» и «Мертвецом» стало испытанием Джармуша на прочность. Он не хотел делать уныло-описательные,