Посмотри в глаза чудовищ. Михаил Успенский
Читать онлайн книгу.
и толстых очках в железной оправе, с модной у них козлиной эспаньолкой, которая позже стала известна как ленинская бородка. Он уставился на конвойного, и я почувствовал, что сейчас что-то произойдёт. Конвойный за моей спиной громко икнул.
– Ты! – завизжал чекист. – Тетерев злоёбаный! Мешок где, говно зелёное? Мешок где?!!
– Да я… да вот… – и конвойный понёс какую-то чушь о вобле и сухарях. Несколько секунд чекист слушал его внимательно.
– Ты знаешь, что с тобой теперь товарищ Агранов[55] сделает? – сказал он вдруг очень тихо, и конвойный упал. Чекист пнул его в бок, плюнул и, часто дыша, но уже явно успокаиваясь, пожаловался мне: – Вот такие и погубят революцию… Ладно, теперь уже не исправишь. Идёмте, Николай Степанович, вас ждут.
И мы пошли – в раскрытую дверь, к фыркающему автомобилю «рено». Когда-то в нём ездили порядочные люди, а теперь…
Я увидел, кто в нём ездит теперь, и ахнул от изумления.
– В сущности, вы уже три дня как мертвы. По всему городу вывешены расстрельные списки. Вы идёте номером тридцатым[56]. Гумилёв Николай Степанович, тридцати трёх лет, бывший дворянин, филолог, поэт, член коллегии издательства «Всемирной литературы», беспартийный, бывший офицер. Участник Петроградской Боевой организации, активно содействовал составлению прокламаций контрреволюционного содержания, обещал в момент восстания связать с организацией группу интеллигентов, которая активно примет участие в восстании, получал от организации деньги на технические надобности… Извините за стиль.
– А что это вы за них извиняетесь? – пожал я плечами.
– Потому что в какой-то степени несу за них ответственность. Впрочем, как и вы.
– Помилуйте! Я-то с красными флагами не ходил и сатрапов не обличал…
– А кто подарил портрет августейшего семейства какому-то африканскому колдуну[57]?
Я вдруг почувствовал, что у меня поднимаются волосы.
– Не может быть…
– Ну, не только из-за этого. Но представьте себе, что в один прекрасный для Африки день этот ваш колдун, платонически влюблённый в крошку Анастасию, вздумал произвести над фото несколько пассов… Образования у него, конечно, никакого, но стихийная сила совершенно дикая. И этот… – Яков Вильгельмович[58] сделал отводящий знак, – ну, как его? Его ещё свои же пролетарии на митинге кулаками забили…
– Уринсон, что ли[59]?
– Не знаю никакого Уринсона. Свердлов, вот. Idem Гаухман. Он и распорядился, а Ульянов распоряжение подтвердил – и попробовал бы он не подтвердить…
– Яков Вильгельмович, – сказал я, – это же какой-то бред. Это для салона, для молодых болванов, каковым был ваш покорный слуга в те добрые времена…
– И для выживших из ума стариков, – ехидно подхватил Яков Вильгельмович. – Вы подумайте лучше, почему из-за вас ОГПУ две сотни христианских душ загубило? Целый заговор сочинили, ночей не спали… Ну, теперь-то у них дело широко пойдёт.
– Вы не поверите, – сказал я, – но я всё равно ничего не понимаю.
Яков
Яков Саулович Агранов (Соренсон) (1893–1938), с 1929 года начальник Секретного отдела ОГПУ СССР. Активно работал в среде творческой интеллигенции. С 1934 года первый заместитель наркома НКВД СССР Г. С. Ягоды. Среди прочего известен как один из следователей по делу «Петроградской боевой организации В. Н. Таганцева» (см. примеч. к стр. 26). В 1937 г. исключён из партии и арестован, в 1938 расстрелян. Реабилитирован не был. По сведениям ДХШ, из астрала не вызывался по причине полной утраты земного обаяния и обнажения истинных качеств.
Недавние исследования уточняют дату расстрела – 26 августа 1921, и номер НСГ в списке – 31-й (
Первое имя Джеймс Дэниел Брюс, затем Яков Вилимович (1669- оф. 1735). Русский государственный деятель, военный, дипломат, инженер и учёный, переводчик научной литературы, один из ближайших и наименее скомпрометированных сподвижников Петра Великого. Граф.
Отражает распространённые представления о том, что все члены большевистских властных органов были евреями, но скрывались за псевдонимами. В данном случае и НСГ, и Яков Вилимович ошибаются: хотя Я. М. Свердлов и был евреем, псевдонимами («товарищ Андрей», «Макс», «Михаил Пермяков», «Смирнов») после революции он не пользовался.