Часы безмолвные, благие.

      Пути дневного эпилог.

      И световую литургию

      Свершает сам всесильный Бог.

      Все замерло в живой природе —

      От леса и до облаков.

      Вот Он выходит, Он выходит.

      Ты видишь? Слышишь? Ты готов

      Стать глубже горя, выше счастья,

      Следы забот стереть с лица

      И всей душой принять участье

      В священнодействии Творца?..

      Над морем светились бескрайние зори,

      А сосны стояли у самого моря.

      И здесь обрывалась земная дорога —

      У самого моря, у самого Бога.

      Ведь некуда больше – взгляд Божий объемлет

      И море и сосны, и небо, и землю.

      И лишь одного здесь душе моей надо:

      Самой уподобиться Божьему взгляду.

      На ветках капли мелкие повисли,

      Дождь медленно струился в тишине,

      И тишина мне расплетала мысли,

      Распутывала все узлы во мне.

      И становилось ясно понемногу,

      Как мир велик, как целостен и прост.

      Ведь тишина освобождала Бога,

      И Он вставал, как сосны, в полный рост.

      Есть тишина, которую не может

      Разбить ни восхваленье, ни хула.

      Есть тишина парящей мысли Божьей,

      Над нами раскрывающей крыла.

      Есть тишина лесного снегопада,

      Белеющих, запорошенных хвой.

      Есть тишина, которой сердцу надо

      Так, как любви и как воды живой.

      Есть тишина, которая бессонней,

      Чем страсть сама – страстям наперерез.

      Есть тишина, в которой смерть потонет,

      Как тонет птица в синеве небес.

      Я набирала тишину

      Вот так, как птица высоту.

      Минуту тихую одну

      С другою медленно сплету.

      Тень опускается на нас.

      Закат над соснами потух.

      Как воздух – легкие, сейчас

      Я набираю Божий Дух.

      Костер трещит едва-едва.

      Час праведный, немой и длинный.

      Душа молчащая жива

      И дарит миру жар глубинный.

      И нету ничего важней

      Пахучего, седого дыма,

      В жару мерцающих углей

      И этой глуби негасимой…