– Вот это и есть Роуэнз-клоуз. – Паскаль наклонился, чтобы достать ключ из-под цветочного горшка, стоявшего перед входной дверью. – Роуэнз-клоуз – часть поместья Рейвенсуолк.

      Лили окинула взглядом особняк с тремя флигелями и остроконечной крышей. Самый большой из флигелей, перед которым они сейчас стояли, был покрыт густым плющом. Дом радовал глаз и нисколько не выглядел нежилым. Лили вздохнула с облегчением, поскольку не знала, чего ожидать, когда негодяй, ни слова не говоря, усадил ее в карету, после чего они поехали обратно по той же дороге, по которой приехали.

      – Не советую тут слишком обживаться, – сообщил ей муж, открывая дверь. – Этот дом нам выделили лишь на время. Как только я найду работу, мы уедем. Прошу, заходите.

      – Э… А чем именно вы планируете заниматься? – спросила Лили.

      Переступив порог, она оказалась в просторном и светлом вестибюле. Широкая деревянная лестница вела наверх, а слева от входа находилась столовая. Но все двери по правую руку были закрыты. «Простенько, но не так уж плохо», – решила Лили с облегчением вздохнув.

      – Как вы видели в аббатстве, я работаю с растениями, – сказал Паскаль, затаскивая в холл ее дорожный сундук. – Этим я и продолжу заниматься.

      – О, конечно. Глупо было спрашивать. А постоянно жить тут вы не можете?

      – Нет. При данных обстоятельствах это не представляется возможным.

      – Да, понимаю. Но я ведь могла бы рекомендовать вас людям, которые с готовностью помогли бы вам занять более высокое положение…

      – Я так не думаю, Элизабет. Я сам сумею устроиться.

      – Ваша непомерная гордость не позволяет вам воспользоваться моими знакомствами? Вы желаете оставаться в том статусе, в котором жили до брака со мной? И вы хотите, чтобы я в это поверила?

      – Можете не верить. Но я хочу заниматься тем делом, которому обучен.

      – Итак, вы хотите сказать, что я замужем за садовником? Вас ведь знают как садовника, верно?

      – Да. И в общем-то я им и являюсь.

      – А как быть со мной? Теперь я – жена садовника? – Лили старалась не выдавать своей тревоги, хотя на самом деле была охвачена паникой. Умилительная картина жизни в маленькой хижине с белеными стенами и вкусным запахом свежеиспеченного хлеба, что возникла перед ней, когда она увидела этого самого садовника со стены аббатства, – эта картина мгновенно утратила свою привлекательность. Лили не то что хлеб не могла испечь, она и воду-то вскипятить не умела. И ради кого стараться?… Ради этого негодяя?!

      Внезапно Лили вновь увидела себя в роли обитательницы того самого домика; только теперь все выглядело иначе: дверь домика слетела с петель, стекла в окнах были разбиты, и хозяйка дома, то есть она, Лили, одета в лохмотья; волосы же ее висели грязными прядями, а руки распухли и покраснели от тяжелой работы. Она встречала таких женщин в поместьях своего отца.

      Лили