В мой лингвистический паспорт вписано столько

      Слов-паразитов, что к черту всякие смыслы.

      Скука трехглавая жрет с трех сторон без соли,

      Жамкает, сука, слюняво моими мыслями.

      К черту.

      Я не выбирал таблетку и не подписывал

      Кровью, что обязуюсь – в петлю по пятницам,

      Хватит, свали в туман и оттуда визгами

      Жалуйся, сколько хочешь, что вся жизнь катится

      К черту.

      Слышишь, вселенная, думаешь, я забавный?

      Ночью, когда мну сердце сухой ладонью,

      И, пока день сползает к вечеру плавно,

      Делаю вид, что я в норме, просто спросонья.

      К черту.

      Я не устал, я просто слегка оплавлен,

      Как подожженный кончик шнурка из кожи.

      Мне двадцать три, я уверен, что в полном праве

      Ныть уже года два: вот я был моложе…

      К черту.

      Теперь я сплю на краю кровати,

      Как будто ближе к дверным проемам,

      Как будто дальше от злых объятий —

      В стенных перчатках квадратов дома,

      Углов и гладких обоев в клетку.

      Теперь я кутаюсь в одеяло,

      Так, чтоб дышать – словно двигать камни,

      И через ткань не глядеть в усталый

      Проем окна, черно-бело-рамный,

      Закрытый плотно стеклом и сеткой.

      В ушах – шуршание каждой ночью,

      Я, крепко жмурясь, сверяюсь с пульсом.

      Все пережитое – сна источник,

      Хотел проснуться бы – не проснулся!

      Полет нормальный – но путь опасный…

      И в полусонном бреду рассветном

      Звон истерично сознанье лижет.

      И: одеяло – глушить звук вредный,

      И: самый край – так тянуться ближе,

      И вся поэзия страха – сказки.

      Ой, а помнишь, никто не стоял над душой?

      Не плевал тебе в душу. И пальцами сердце не лапал.

      Слышишь, помнишь? Теперь-то ты тоже, конечно, другой,

      И другие – другие. И страхи так приторно пахнут.

      Когда ты ускользаешь от всех, притворяясь больным,

      Ищешь чувство покоя, крутясь на постели измятой,

      То не веришь, что все это было когда-то другим,

      Это – боль, это – стыд. И чуть-чуть несмываемых пятен.

      А теперь ты уже не уверен, что было, что нет.

      Все смешалось – и ты помешался, и ты разложился

      На десяток историй, цветных, как изломанный свет

      Через призму из лжи. И ты даже, наверно, смирился.

      Не смотри. И не думай. Я зря потревожил зверей,

      Так спокойно сопевших внутри, у лазейки наружу.

      Помнишь, как тебе было легко? Помнишь? Знаешь… забей.

      Хватит помнить. И – я умоляю тебя – хватит слушать.

      Мне не приходилось