В день, когда тебя ремнями стянут,

      Ты кусаться будешь и брыкаться.

      Но они тебя неволить станут —

      Бесполезно, брат, сопротивляться.

      И меня, брат, раньше тоже били,

      И я сбросить седока пытался.

      «Зря мы кормим его», – говорили.

      Я не выдержал потом – сломался.

      Вот такая уж, брат, наша доля,

      Повелось уж так, браток, от века:

      Человеком правит Божья воля,

      А конями воля человека!

      И хомут на шею мне одели —

      За спиной тяжёлая телега.

      Над спиной моею плётки пели,

      Задыхался я, хрипел от бега.

      Я таскал, брат, и обоз, и плуги.

      Матерился громко старый пахарь.

      Задыхался и хрипел с натуги.

      В благодарность плеть и реже – сахар.

      Говорил мне мой отец, вздыхая,

      Ну, а я ему, малец, не верил:

      «Благодарность такова людская,

      На себе я уж её проверил».

      Я уж стар, а ты, братишка, молод —

      И тебе суют порой конфеты.

      Ну, а мне сквозит могильный холод,

      А меня порубят на котлеты.

      Так что, парень, жизнью наслаждайся:

      Юность очень, братец, быстротечна.

      Кувыркайся да в пыли валяйся!

      Я завидую тебе, конечно».

      Так вещал младому жеребёнку

      Конь с глазами, полными слезами.

      Но такого не понять ребёнку.

      Всё поймут они с годами сами…

      Пока подковы не сковали ноги,

      Пока ещё твои движенья быстры,

      Ты лети вдоль столбовой дороги,

      Чтоб из-под каждого копыта искры.

      10. 07. 1998г.