Сентиментальное путешествие из Парижа в Венецию и обратно. Паломники страсти. Игорь Кабаретье
Читать онлайн книгу.
это дорого! – сказала Флош, с очевидным удовольствием принимая подношение. – И это ради мест, которые мы видели лишь мимоходом, и названия которых даже невозможно прочитать: Кюснахт! Что это такое…. Кюс… Нахт? Мой язык может поломаться, произнося такое. Для названия заурядной станции это просто смешно! Эти швейцарские имена и названия деревенек меня ошеломляют, и затем… это слишком дорогостоящая поездка… моя скупость меня просто душит… О! Как я страдаю!
Эти словесные излияния немного развлекли Этри, и она спросила:
– Вы пойдёте завтракать?
– Я?… Но я совершенно не хочу есть!
– Прошу прощения, моя дорогая… но, зная вас, не могу не полюбопытствовать… есть ли какой-то тайный смысл в вашем нежелании пообедать?
– О чём вы говорите? Тайный смысл? Ах! Я понимаю! Вы имеете в виду мою скупость? Впрочем… я не стыжусь вам в этом признаться, худеть и беречь – вот мой принцип и, как говорят, яйца в моем лукошке – это две заботы, которые никогда не оставляют меня.
– Очарована тем, что, наконец, узнала ваши основные принципы… впредь я вам буду доверять.
– Вы же так не думаете всерьёз! А как же быть с моей маленькой сумочкой, которую я не смогла оставить!
– Что! Сумка? Какая сумка? (И она ищет глазами Мопса).
– Да, эту, совсем маленькую! Не ругайте меня, я туда положила лишь мои деньги… и только оба письма, которые мне прислал Ольтмар.
– Вы меня начинаете раздражать. Вы обезумели!
– Не совсем и не настолько! Неужели вы думаете, что я не знаю, что Ольтмар богат? Я его буквально культивирую… как редкое растение… главным образом, ради его подарков… и его автомобилей… ложи в театре и премьер в нем… билетов на бега на ипподроме. Так что… что касается сакральной фразы насчёт «текущей слюны»… да, я отужинала с ним!
И Флош грустно посмотрела на Зелисберг и на Фирвальдште́тское… или Люцернское озеро, как женщина, которая никогда в жизни больше не сядет за обеденный стол. После чего довольно-таки театрально лишилась чувств… Несколькими мгновения спустя, осознав, очевидно, что не добилась ожидаемого успеха, она стала что-то лепетать, будто была по-прежнему была не в себе… по любому поводу… на любую тему, рассуждая по поводу цвета воды в озере, отражений на нем облаков и окрестных вилл, цветов, памятника Шиллеру… после чего неожиданно обратилась к псевдо-берлинцу:
– Герр… не знаете ли вы, это действительно могила Шиллера?
– Нет, мадам, здесь покоится только его сердце.
– Ах! Неужели здесь можно увидеть его сердце! Сердце столь великого человека, такого поэта!… И они его вырвали… его пламенное сердце… из его мёртвого тела… бессердечные! И они его туда засунули… в этот огромный холодный камень на берегу озера. Это бедное сердце! Сколько поэтического вымысла, месье! Только немцы могут себе позволить иметь такую чувствительность.