Чудесное око. Александр Беляев
Читать онлайн книгу.
ответил Рейнберг с места и одним духом допил остывший чай.
– Ваше слово, профессор Багорский.
Богатырски сложенный мужчина с сивыми усами и молодыми глазами встал не торопясь, оперся руками о стол и начал:
– Я, как и все мы, располагаю очень скудными материалами для того, чтобы судить об открытии Хургеса по существу. Но и того, что есть, с чем мне удалось ознакомиться, достаточно, чтобы сделать вывод, что вопрос заслуживает серьезнейшего внимания. Я согласен с Петром Ивановичем Рейнбергом: энергетика здесь ни при чем. – Рейнберг победоносно взглянул на Тоффеля. – Однако от этого вопрос не становится менее важным, – продолжал Багорский. – Товарищ Азорес пересказал мне все, что слышал от Кара, и у меня осталось такое впечатление: если этот человек и может ошибаться, как и все, то он не склонен заведомо вводить в обман других. А то, что он рассказал об опытах погибшего изобретателя, – это нечто необычайное. Если «пушка» Хургеса способна вышибать при ничтожных расходах энергии заданное количество электронов из атомного ядра, то это действительно эпохальное изобретение. Вот здесь Петр Иванович вспомнил фантастов и романистов. Если бы я принадлежал к ним, я мог бы изобразить вам чудесные перспективы. Но я не фантаст и не романист. Значение проблемы разложения атомного ядра вы знаете и сами. И я могу сказать вам только одно: если нам удастся достать со дна океана ключи к изобретению Хургеса и если оно оправдает только десятую часть наших надежд, то и в этом случае расходы на поиски запрятанного сокровища окупятся сотни и тысячи раз.
Председатель обратился к председателю ЭПРОНа инженеру Кириллову:
– Ваше мнение?..
Кириллов, здоровый, загорелый мужчина средних лет, в морской тужурке, поднялся и не спеша начал:
– Нам все еще точно неизвестно место, где затонул «Левиафан», и абсолютно неизвестна глубина. Все дело зависит в конце концов от глубины. ЭПРОН до сих пор работал на глубинах примерно двадцать-тридцать сажен.
– Товарищ Кириллов, – приостановил его председатель, – большинство собравшихся здесь – люди сухопутные, привыкли считать на метры.
– Морская сажень равняется шести футам, или одному и восьмидесяти шести сотым метра, – пояснил Кириллов. – Ну что ж, буду переводить на метры. Так вот, мы работаем на глубинах пятидесяти-шестидесяти метров и выше, конечно.
– Не глубже?
– Глубина в сто метров для водолаза в обычном водолазном костюме считается уже рекордной. В американских жестких костюмах можно опускаться на двести, даже на триста метров. Это пока что граница для водолазов. Опускаться на глубину семьсот пятьдесят – тысячу метров можно только в особой стальной гондоле, способной выдержать огромное давление. К сожалению, в подобной гондоле можно лишь наблюдать подводную жизнь, фотографировать – и только. Нам же необходимо действовать под водой – поднять затонувший корабль или, в случае необходимости, отыскать на нем «сокровище» Хургеса. Выходит, дело сводится к тому, насколько глубоко лежит «Левиафан». Вы