Библия для всех. Курс 30 уроков. Том II. Новый Завет. В. А. Андросова
Читать онлайн книгу.
17:1). «Час – это кульминация, то, ради чего Он живет, то, к чему Он готов с самого начала, – час искупленья, час жертвы, час страдания, час, когда все решается»[239]. Был только один момент, когда казалось, что Иисус испытал колебания.
Войдя с апостолами в Гефсиманский сад, находившийся на склоне горы Елеонской, Иисус удалился для молитвы, взяв с Собой трех ближайших учеников – Петра, Иакова и Иоанна (Мф 26:37; Мк 14:33). Он попросил их побыть с Ним и помолиться: «Душа Моя скорбит смертельно…» (Мф 26:38), «Молитесь, чтобы не впасть в искушение, дух бодр, плоть же немощна» (Лк 22:40). Отойдя на небольшое расстояние, Иисус, стоя на коленях, молился со словами: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Мф 26:39; ср. Мк 14:36; Лк 22:42). Ученики же не смогли побороть сон, и подошедший Иисус с горечью обратился к ним: «Так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною?» – и снова углубился в молитву. Согласно Евангелию от Матфея, Иисус трижды произносил «моление о Чаше» (Мф 26: 42-44).
Для понимания смысла молитвы Иисуса Христа в Гефсимании нужно знать, что «чаша» в Писании Ветхого Завета символизировала суд Божий, наказание за грех (Пс 74: 9; Пс 10:6; Ис 51:17,22; Иер 25:15, ср. Откр 15-16). В этот момент наступала кульминация искупительного служения Иисуса Христа: Он принимал на Себя бремя всех грехов, когда-либо совершенных в нашем мире. Иисуса охватили невыразимые тоска и скорбь.
Христос ни в коей мере не был причастен греху, а сейчас Ему предстояло выдержать тяжесть того, что было для Него абсолютно противоестественно. Привычным ко грехам людям невозможно это понять; в качестве некоторой приблизительной аналогии можно представить, как на совершенно здорового человека одновременно обрушились бы все возможные болезни, самые страшные и мучительные.
Грех есть нарушение воли Бога, болезнь человеческой души. Как следствие содеянного людьми греха в мир вошла смерть (Быт 3:19; Рим 5:12,15). Для Христа смерть была чуждой – Он, Сын Божий, был «Начальником жизни» (Деян 2:24), – но ради спасения людей от гибельных сил Ему нужно было согласиться принять смерть, сойти в ее темную бездну. «Умаление» Сына Божия (ср. Флп 2: 7-8) достигало своей предельной точки[240]. Евангелист Лука свидетельствует, что Иисус, «находясь в борении[241], прилежнее молился; и был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (Лк 22:43) – настолько велико было Его душевное напряжение.
В тот момент только от Иисуса Христа зависело спасение человечества от грехов и возрождение к новой жизни. Как любой человек, Он обладал свободой и Сам мог бы отказаться от страшной «Чаши». Но Сын явил истинную верность Отцу и любовь к Нему. В отличие от Адама и Евы, избравших «свой путь» и отвернувшихся от Бога, Христос всей душой принял волю Божию. Полный решимости, Он воскликнул: «Не Моя воля, но Твоя да будет!» (Мф 27:42)[242]. Так Иисус Христос в Себе Самом исцелил человеческую природу, – Он направил ее на служение Богу, даже когда это причиняло Ему непредставимые страдания. Отныне Он становился Новым Адамом[243].
В тот момент, когда Сыну Божию было так нужно человеческое участие, апостолы опять заснули (Мф 26:43,45). Отец не оставил
Ср. текст из Послания к евреям, который можно считать интерпретацией Гефсиманского моления Иисуса Христа: «Иисус в слезах, стеная, принес прошения и молитвы Тому, Кто мог бы спасти Его от смерти. В благоговении Своем Он был услышан. Сын Божий, Иисус, научился тогда через страдания послушанию беспредельному, и так был Он окончательно приготовлен к тому, чтобы стать Источником вечного спасения для всех послушных Ему» (Евр 5:7-9 КУЛ).
Здесь употреблено греческое слово ἀγωνία, «агония», означающее «тревога», «мучение», «скорбь», «страх».
Очень важно отметить, что произнесенные Иисусом слова «Да будет воля Твоя» присутствуют в молитве «Отче наш», данной Христом ученикам. «Эти слова каждый из нас повторяет, читая молитву Господню… Его воля – это наша вечная жизнь, это – спасение, это – Его бесконечная любовь». –
Ср. 1 Кор 15:22,45; Рим 5:15.