Сидели, стало быть, Эраст Петрович с Михаилом Эрастовичем безвылазно четверо суток дома, нетерпеливо поглядывая на телефон в ожидании вызова. Лакированный ящик молчал. По пустякам Фандорина беспокоили редко, ибо мало кто знал его номер.

      В понедельник 5 сентября, в три часа пополудни, наконец позвонили.

      Трубку схватил Маса – он как раз надраивал аппарат бархатной тряпкой, будто хотел умилостивить капризное божество.

      Фандорин вышел в другую комнату и встал у окна, внутренне готовясь к важному объяснению. «Потребовать максимальных полномочий и абсолютной свободы действий, сразу же, – думал он. – Иначе не соглашаться. Это раз…»

      Из двери выглянул Маса. Его лицо было сосредоточено.

      – Я не знаю, чьего звонка вы ждали все эти дни, господин, но полагаю, это он и есть. У дамы дрожит голос. Она говорит, дело очень срочное, те-редзу-би-тяй-ной вазьносчи. – Последние слова Маса произнес по-русски.

      – Д-дама? – удивился Эраст Петрович.

      – Сказара «Орига».

      Отчества Маса считал излишней декорацией, плохо их запоминал и часто опускал.

      Недоумение Фандорина разрешилось. Ольга… Ну разумеется. Этого следовало ожидать. В таком запутанном, чреватом непредсказуемыми осложнениями деле власть не хочет напрямую просить о помощи частное лицо. Уместнее действовать через семью. С Ольгой Борисовной Столыпиной, женой раненого премьер-министра, правнучкой великого Суворова, Фандорин был знаком. Женщина твердая, умная, такую не сломят никакие удары судьбы.

      Она, конечно, знает, что очень скоро станет вдовой. Не исключено, что телефонирует по собственной инициативе, чувствуя, что официальное расследование ведется странно.

      Глубоко вздохнув, Эраст Петрович взял трубку.

      – Фандорин. С-слушаю.

      Ай, как нехорошо!

      – Эраст Петрович, ради меня, ради нашей дружбы, ради милосердия, ради моего покойного мужа, наконец, не отказывайте мне! – быстро заговорил звучный женский голос, безусловно знакомый, но искаженный волнением. – Вы человек благородный и отзывчивый, я знаю, вы не сможете мне отказать!

      – Значит, он умер… – Фандорин склонил голову, хоть вдова видеть этого и не могла. С искренним чувством сказал. – Примите мои г-глубочайшие соболезнования. Это не только ваше личное горе, это огромная потеря для всей России. Вы человек сильный. Я знаю, вы не потеряетесь. А я, со своей стороны, конечно же, сделаю всё, что смогу.

      После паузы голосом, в котором слышалось некоторое замешательство, дама сказала:

      – Благодарю вас, но я уже как-то свыклась. Время врачует раны…

      – Время?

      Эраст Петрович с изумлением уставился на телефон.

      – Ну да. Ведь Антон Павлович умер семь лет назад… Это Ольга Леонардовна Книппер-Чехова. Я вас, должно быть, разбудила?

      Ай,