Время первых. Валерий Рощин
Читать онлайн книгу.
аварийного освещения.
Все, кто находился поблизости, бросились к пострадавшему инженеру. Вокруг моментально скопилась толпа людей.
Расталкивая их, к Никишину подошли Королев и Черток.
– Дышит? – озабоченно спросил Главный конструктор.
– Не видно… – ответил кто-то. – Темно…
– Пропустите врача!..
Комбинезон на Никишине дымился. Кожа предплечий потемнела, а ладони обуглились.
Над пострадавшим склонился дежурный врач. Он осмотрел грудную клетку, ощупал запястье, приподнял веко…
– Ну что? – прозвучал в напряженной тишине голос Королева.
– Мертв, – поднялся доктор.
Стоявший рядом Раушенбах прошептал:
– Господи…
– Я хочу точно знать, что произошло. Точно! – громко произнес Сергей Павлович. – Борис Евсеевич, доложи мне через полчаса: что произошло с электрикой.
– Есть.
– Я так понимаю, что комиссию отменяем? – спросил Феоктистов.
– Ни в коем случае! – строго глянул на него Королев. – Я желаю, чтобы они увидели все это! Нам крайне необходимо, чтобы они об этом знали! И пускай доложат кому следует…
У Королева не было близких друзей, так как он всегда был одержим идеями, а не людьми. Существовали коллеги, преданные единомышленники. В молодые годы – Сергей Люшин, Петр Флеров. В зрелости – Василий Мишин, Николай Пилюгин, Борис Раушенбах, Борис Черток. А друзьями Главный так и не обзавелся.
Сотни людей вспоминают его, описывают в своих книгах и мемуарах, но ни один из них не имеет права сказать: «Я был близким другом Сергея Павловича».
Вероятно, так происходило потому, что не разделявшие его идей люди не были ему интересны, а близкая дружба с коллегами страшила усложнениями деловых взаимоотношений. Ведь друзьям всегда труднее приказывать. Он жертвовал дружбой ради Дела всей жизни.
Наконец, имелась еще одна веская причина: настоящая дружба всегда требует времени и внимания, а времени у Сергея Павловича было в обрез. И в молодости, и в зрелые годы.
Очередной рабочий день в клинике не предвещал сюрпризов. До тех пор, пока в ординаторскую к доктору Карпову не ворвалась медсестра.
– Евгений Анатольевич, там с Беляевым плохо! – взволнованно доложила она.
Дежурный врач нес полную ответственность за подопечного космонавта, потому подскочил с кресла словно ужаленный:
– Как – плохо?!
От ординаторской до палаты они шли быстрым шагом, изредка переходя на легкий бег.
Распахнув дверь, доктор Карпов удивленно замер. Беляев стоял на здоровой ноге с торца кровати и, вцепившись в каретку руками, с хриплым ревом то поднимал ее, то опускал. Специальная кровать была тяжелой, и космонавту приходилось изрядно напрягать все мышцы тела. Лицо заливали капли пота. По всему было видно, что каждое движение из-за острой боли дается ему крайне тяжело.
– Товарищ Беляев, что же вы творите?! – бросился к нему врач.
– Как что творю?! –