Щепки плахи, осколки секиры. Николай Чадович
Читать онлайн книгу.
зигзаги, довольно споро приближалась к ватаге.
Когда стало окончательно ясно, что существо это двуногое, прямоходящее, да вдобавок еще и обряженное в живописные лохмотья, Цыпф поднял тревогу:
– Кажется, к нам опять какое-то чудо пожаловало.
– Я его и сам давно заметил, – сообщил Смыков. – Ишь, ковыляет. Совсем как человек.
– Поняли, значит, местные паханы, что летающей фанерой нас не запугать, и гонца шлют. – Зяблик сплюнул в сторону.
– Почему вы решили, что гонца? – возразил Смыков. – А если палача?
– Палач в одиночку не сунется. – Зяблик с сомнением покачал головой. – Кишка у него на такое дело тонка. Пускай этот фраер даже десятимерным будет, так я его в крайнем случае гранатой достану, если пуля не возьмет.
– В самомнении вам, братец мой, не откажешь…
Гонец (или палач) находился еще на таком расстоянии от них, что оптические иллюзии сиреневого мира не позволяли рассмотреть его облик во всех деталях, но энергия и целеустремленность движений невольно внушали уважение.
– Идет как пишет… – Рука Зяблика сама тянулась к пистолету, и он, удерживая ее, почесывал живот.
– Другой бы уже издалека шум поднял, – заметил Смыков. – А этот молчит. Знает, что зря глотку рвать здесь бесполезно. Тертый калач.
Направлявшееся к ним двуногое существо при ближайшем рассмотрении действительно оказалось человеком. Неопрятная клочковатая борода и донельзя истрепанная гимнастерка свидетельствовали о том, что он довольно длительное время был отрешен от таких элементарных благ цивилизации, как бритва и иголка. Часть лица, не скрытая дикой рыжевато-бурой растительностью, являла собой зрелище уныло-непримечательное. Диагноз напрашивался сам собой: татаро-монгольское иго, дистрофия в десяти поколениях, хронический алкоголизм, унаследованный от родителей, близкородственные браки предков, серость, тупость, рахит и олигофрения, осложненная врожденной агрессивностью. Таких человеческих отбросов в окрестностях Талашевска было хоть пруд пруди – на чужие мечи и стрелы они особо не лезли, ко всем видам заразы имели стойкий иммунитет, а пропитание себе отыскивали с хитростью и безжалостностью гиен.
От иных представителей своей породы этот типчик отличался разве что юркими движениями, характерными для мелких хищников, да эмблемами в виде дубовых веточек, украшавших засаленные петлицы его гимнастерки.
Остановившись метрах в пяти от ватаги, он что-то раздраженно залопотал на непонятном языке. Помимо воли все глянули на Левку, но тот растерянно покачал головой.
– Слова вроде бы и понятные, но смысла не улавливаю, – признался он.
При звуках его голоса человечишко отпрянул назад, и его опасные глазки растерянно заморгали.
– Земляки, никак? – Он был не то что удивлен, а скорее поражен. – Точно, земляки! – добавил он, вглядевшись в пуговицы Смыкова.
– Все мы земляки, да не все товарищи, –