Деревенские панорамы (сборник). Николай Гарин-Михайловский
Читать онлайн книгу.
но ее «вахромей» и работой закрутился.
Заплакала с досады Акулина.
– Кто на свет его, проклятого, народил?
Внушение состояло в том, что шесть стариков пришли на другой день утром к Ивану в избу.
Тут же был и Алешка – жирный, гладкий, на этот раз струсивший немного. Он и с любопытством и страхом всматривался в чинно входивших, чинно крестившихся, кланявшихся и рассаживавшихся по лавкам стариков.
Когда все сели, за исключением хозяев, и достаточно намолчались, староста обратился к Ивану:
– Вот ты, Иван Петрович, на сына обиду сказываешь.
– Сказываю, – тихо ответил Иван.
Староста медленно, а за ним все перевели глаза на Алешку.
Алешка быстро потупился.
– Ты что ж это, Алешка? – спросил староста так сурово, что, если бы дело происходило на открытом воздухе, Алешка давно бы уж обратился в бегство.
Страх неизвестности томил Алешку и, чтоб поскорее от него избавиться и смягчить свою участь, оя упал на колени.
– Простите, старики, – говорил он, отбивая поклоны, – не буду больше… вот святая икона… Накажи меня господь…
Алешка говорил сиплым голосом, бойко и усиленно крестился.
– Так… ну, а если ты опять согрешишь?
– Ей-бо…
– Не миновать нам тогда тебя в острог отослать. Ты, може, видал, как по дороге ведут туда? Дзынь – дзынь! Ты это подумал? Ну хорошо. Ну а я, к примеру, да с тебя кафтан сдеру, а он вот с него… Этак и ладно будет? А?
– Не буду… ей-богу…
– Не будешь… Ладно, если не будешь… а будешь?! Ты вот сейчас стал человеком, женить тебя время приходит, ты это как считаешь, к примеру, – лестно путную-то девку за тебя отдать? А?
– Не буду…
– Слыхали… Ты вот отвечай: как ты считаешь, отцу с матерью, как на тебя смотреть?
– Не буду…
– Не будешь, а если будешь?!
Алешка давно выл коровой, а староста равномерно, спокойно пилил, подставляя ему все новые и новые вопросы.
Пимку давно отец с братом отодрали в том же амбаре, откуда крал он, а Алешку все зудил и зудил староста, и что больше зудил, то больше во вкус входил.
Иван вздыхал, вздыхал и не вытерпел:
– Уж, старики, простите его на этот раз, может, и опомнится – дело молодое.
– Когда не опомнится, – встрепенулся совсем было уснувший Евдоким.
– Известно, золотой мой, опомнится, – вздохнул Василий Михеевич.
– Охо-хо, грехи! – односложно согласился Федор.
– Ну, вот видишь, – проговорил староста, – отец за тебя просит. Ты, что ль, его станешь благодарить? Или этак простил и ладно…
Алешка не знал, что ему делать.
– Нам, что ли, его за тебя благодарить? Вели, – кланяться станем.
– Благодари, – ткнул Алешку рукой Василий Михеевич.
Алешка стал усердно бить поклоны пред отцом.
– Благодарю, тятенька, вас… благодарю и вас, маменька…
– Ты что ж его, Иван Петрович, прощаешь, значит?
– Прощаю, Родивон Семенович.
– Так… И ты, Акулина Ивановна, прощаешь?
Акулина