О Боже!

      Ты отомстишь

      Неслыханное, подлое убийство!

      Убийство?

      О, всякое убийство гнусно. Это ж –

      Неслыханно, чудовищно, ужасно!

      Скорее говори – быстрее мысли,

      Быстрее помыслов любви безумной

      Я к мести полечу.

      Да, ты отомстишь!

      Бесчувственней ты был бы жирных трав

      На берегах гниющих сонной Леты,

      Когда б покоя не стряхнул! О, Гамлет,

      Внимай! Распущен слух, что я змеею

      Во время сна ужален был в саду.

      Вся Дания обманута была

      Тем слухом. Знай, мой благородный сын,

      Что змей, ужаливший меня, в короне

      Царит теперь.

      Пророческое сердце!

      То дядя мой?

      Он, – подлый и сластолюбивый скот!

      Он, чарами ума и дарований, –

      Проклятие уму и дарованьям,

      Рожденным для соблазна! – он склонил

      К греху изменчивую королеву…

      Что это было за паденье, Гамлет!

      Моя любовь так искренна была,

      Так свято неразлучна с клятвой, данной

      В день брака, – и прельститься вдруг таким

      Несчастным, так обиженным природой

      В сравнении со мной!..

      Перед развратом устоит невинность,

      Хоть ангела прими он образ чистый,

      А похоть, насладясь на райском лоне

      В объятьях лучезарных духа света,

      Захочет грязи…

      Но ветерок пахнул – предвестник утра…

      Я сокращаю повесть. Как всегда,

      Я спал в саду, и, пользуясь затишьем,

      Твой дядя к сонному подкрался тихо

      С проклятым соком белены в фиале,

      И жидкость, заражающую кровь,

      Влил в ухо мне. У белены есть свойство

      Врагом быть крови: быстро, словно ртуть,

      Она по жилам нашим пробегает,

      Все заполняя закоулки тела, –

      И, в сыворотку обратившись, кровь

      Сгущается, как молоко, когда

      В него прибавить кислоты. Тому же

      Подвергся я. Как прокаженный Лазарь,

      Покрылся я корой зловредных струпьев

      По телу чистому…

      Так, сонный, в миг один, рукою брата

      Я был лишен и жизни, и венца,

      И королевы. Смерть меня скосила

      В цвету грехов моих, без причащенья,

      Без елеосвященья, покаянья, –

      Не кончив счетов, я отчет дать должен!

      О, ужас, ужас! Несказанный ужас!

      Когда