Долина. Эдуард Михайлов
Читать онлайн книгу.
метров пошивочного материала. Я тогда на ткацкой фабрике работала, – тётя Оля лукаво улыбалась.
– Куда ж тебе столько понадобилось? – Не унималась мама.
– Да и как же ты выносила? Не за один раз, что ли?
– За один, за один, – тётя Оля лихо опрокидывала рюмку водки в огромный, как акулья пасть, рот, и, занюхав хлебной корочкой, продолжала. – В карман сунула и пошла. Наивная же ты, Галка! У тебя где нитки-иголки лежат? – Вдруг совершенно неожиданно спросила она.
В некотором недоумении мама принесла из комнаты ларчик, из которого тетя Оля выудила катушку ниток, где на деревянной основе была приклеена этикетка. Поднеся ее к глазам мамы, она сказала:
– Читай!
На катушке было написано: «НИТКИ ЧЕРНЫЕ. х/б. 200м.»
– А куда деваться, милая? – Говорила тетя Оля погрустневшей вдруг маме. – Молодая девка, работаю ткачихой, а хожу вся в дырах. Ни пришить, ни заштопать. Вот и "пришилась"…
Довольно запоздало выйдя замуж, тётя Оля, тем не менее, родила здоровых и красивых детей; вначале сына Сашку, а затем Таньку.
– Ладно, тёть Оль, поглядим, – отвечал ей запыхавшийся Марсик, хотя и так было видно, что дед цел и невредим. Дотащив старика до квартиры, и уложив в постель, мы, уходя, лишь прикрыли за собой входную дверь. А на следующий день…
– Ладно, что хоть на спину шваркнулся, а если бы вперед головой? – Я говорил наигранно-трагическим тоном, сидя напротив лежащего в постели ветерана.
– Уххх… Зря я водки у Тахира попросил. Вот тебе и "ёрш" вышел, мать его за ногу! – Дед с трудом поворачивался к стоящей на табуретке рядом с кроватью трехлитровой стеклянной банке, на 2/3 заполненной окурками. Каждый раз, стряхивая туда пепел, старик кряхтел и охал, видимо, все-таки отбив себе что-то при падении.
– А ты чей будешь?– Наконец начал он приходить в себя.
– Здешний. С 61-го. Мишки "Муравья" сын, – ответил я. Старый прищурился, и какое-то время ловил меня в фокус воспаленных глаз.
– Похож, – крякнул он в итоге. – А что, "Муравей" вышел, аль сидит еще?
– Сидит,– понимая, что разговор уходит в сторону, я решил перейти к делу. – Короче, дед! Лежи дома, и никуда не ходи! Каждый божий день я буду покупать и приносить тебе сюда твоё пиво. А ты должен будешь давать мне за это десять папирос. Идёт? – Медленно и с расстановкой произнёс я, про себя думая, что если не согласится на десять, опущу планку до пяти.
– Зачем папиросы? Я тебе могу на сигареты давать, – оживился старый.
– Нет. Мне нужны только папиросы, – по-деловому твердо сказал я.
– "Беломор" пойдет?– спросил он. – У меня с прошлого года лежат, да я их не могу курить. Кашель нападает.
– Пойдёт, – у меня поднималось настроение и хотелось поскорее свалить из этой, провонявшей старческим духом берлоги.
– Тебе Тахир отпустит, или мне записку написать?– дед уже копошился в чреве потертого жизнью, как и он сам, кошелька.
– Не надо записок. Скажу что для тебя, он мне поверит.
Спустя