***

      Лиза впервые поругалась с Лидой. Причем из-за такой ерунды, что даже сказать стыдно. Да и не то, чтобы поругались они, нет, конечно. Просто не сошлись во мнениях. Но Лиза, первый раз за много лет, не смогла понять подругу и ушла от нее с чувством, похожим на обиду. Скорей – на досаду. Или на то, что она запачкалась в чем-то. Но, может быть это гордыня? Может быть были правы они, а Лиза, действительно, «чистоплюйка»? Но, теперь все по порядку.

      Именно это «они» и стало началом раздора. Лиза, зайдя к подруге, застала у нее всю давешнюю компанию – Кириевских и Хохлова. Мать Олениных уехала в город, она теперь дважды в неделю забирала Леночку из Института и возила ее к доктору, там они занимались речью. Потом они где-нибудь перекусывали в городе, мать везла ее обратно в Институт и домой возвращалась только под вечер. И сегодня дома хозяйничала Лида. Она наварила картошки, а к ней предполагалось подать селедку.

      Лиза сразу почувствовала некую напряженность, которая уже проскальзывала раньше и только усилилась с прошлого раза. Она как будто оказалась одна против целостной и какой-то помимо нее сложившейся компании. Даже Алексей, который неотлучно выполнял роль ее «рыцаря», все-таки неоспоримо был частью этого, вновь образовавшегося сообщества. А Лиза была инородным здесь телом, и она ощущала это почти физически. Хотя никто, кроме Хохлова, этого не позволял себе ничем выражать.

      – Изволит ли барыня откушать картохи с холопами? – не удержался от выпада Хохлов.

      – Я не знаю, почему именно меня Вы выбрали мишенью для ваших уколов, – пытаясь сохранять спокойствие, отвечала ему Лиза, – но хочу еще раз сказать Вам, что подобный тон не уместен. Я пришла не к Вам, а в дом к своей подруге. И я ничем Вам не могла досадить, мы почти незнакомы. И Вам никто не давал права так себя со мной вести.

      – Права не дают, их берут, милая барышня! – Хохлов буравил ее взглядом. – Вас я, может, и не знаю, но знаю многих, подобных Вам. Избалованные неженки, все в жизни получающие даром! Загребающие добро, заработанное чужим горбом. Но, подождите! Придет время, мы возьмем у вас все – и права, и добро.

      – Я не понимаю, – растерялась Лиза. – Меня в чем-то обвиняют? Я у кого-то взяла какое-то добро? Что? Когда? Лида?

      – Не обращай внимания, Лизонька, – как ни в чем не бывало хлопотала Лида. – А Вы, сударь, извольте не распространять свои марксистские взгляды на моих друзей. Фу! Сей же час извинитесь!

      – Прошу пардону, возможно перегнул! – Хохлов привстал из-за стола и обозначил Лизе поклон. – Только Вы путаете, Лидия Пантелеевна! Это Игнат у нас марксист, а я – социалист!

      – Только вы двое и понимаете разницу между этими понятиями, – засмеялась Лида.

      – Нет никакой разницы, не бузи, Хохлов, – нудно вторил ей Кириевских.

      – Как это нет? – Хохлов взял со стола кусок хлеба и, не дожидаясь еды, стал жевать. –