Девятая квартира в антресолях II. Инга Львовна Кондратьева
Читать онлайн книгу.
лицо-то, лицо у тебя какое, брат! – не ответил тот и присел рядом на скамейку. – Нет, тут не о путешествии думы. Вспомнил кого-то? Да ты ж страстями обуян, как я посмотрю.
– Послушай, оставь этот балаганный тон, прошу тебя, – опершись на трость, Полетаев не поднимал больше лица, и получилось, что он снова смотрит на дорогу.
– Ну, прости, прости, брат, – как ни в чем не бывало, продолжал разговор Демьянов. – Хотел взбодрить тебя, да снова не угадал.
– А чего угадывать? – сегодня и Демьянов был отчего-то неприятен. – Возьми да спроси.
– Вот и спрошу, мил-друг, – продолжая оставаться в радужном настроении, все больше раздражал его бывший судейский. – Никак, привиделось что? Или узнал кого внизу?
– Дочь там моя! – вскочил Андрей Григорьевич. – Моя родная дочь! Что Вы понимаете, бездушный человек!
– Да то и понимаю, что раз не бежишь к ней по сию пору, значит не в масть тебе эта встреча, и приезд ее не в масть. Так ли, мил-друг? – Демьянов похлопал ладонью по скамье. – Да ты не дергайся, присядь обратно. Давай поговорим, чего от себя самого-то прятаться, а? Это та самая, что ты мне рассказывал? Которая тебя не обижала, и которую ты не обижал?
– Прости, – Полетаев сел обратно. – Я сегодня отчего-то сильно раздражен, сорвалось. Та самая, да она одна-единственная у меня и есть. Лизонька.
Демьянов молчал. Андрей Григорьевич тоже замолк, то ли ожидая очередного вопроса, то ли просто не зная, что еще и сказать-то. Помолчали. Через пару минут Полетаева как прорвало.
– Ты понимаешь! – развернулся он лицом к собеседнику. – Я не могу ее видеть! Это черт знает, что такое! Я не могу даже вспомнить, когда это началось. Но не сегодня, не сейчас. Это было, было уже там, дома! Неприятно видеть ее лицо, ожидание чего-то на этом лице! Ах, как мне мерзко сейчас!
– Выросла девочка, – задумчиво произнес Демьянов и вновь умолк.
– Да причем тут «выросла», – уже упавшим голосом пробормотал, внезапно уставший от своего выплеска Полетаев. – Выросла-то она, выросла. Это я знал и вчера, и месяц назад, и когда только собирался забирать ее из Института. Это все не то. Это все после того случая изменилось.
Демьянов молчал. По звону колоколов главного собора, они поняли, сколь долго уже сидят тут вместе. Полетаев теперь смотрел вдаль, на маленькие домишки, дрожащие в полуденном мареве, и на душе было тоскливо и муторно.
– Служба скоро, – констатировал Демьянов. – К обедне-то пойдешь?
– А где нынче?
– Да у Николая Угодника.
– Пойду.
Снова воцарилось молчание.
– Ты только себя не казни, – тоже глядя куда-то в поля, сказал Демьянов. – Ты сам хозяин своему времени и вниманию. Раз к Богу под крылышко прибило тебя нынче, в тишину, да в раздумья, так значит Ему и видней. Так значит и правильно. Сам себя слушай, да верь. И гневу своему верь, и злости, коль надо.
– Да как же можно! – возроптал Полетаев. – Человеческий разум на то и даден, чтобы