Откинув занавес из дождя,

      Проснулся день с ароматом лилий.

      В кормушке возятся три воробья,

      Зерно разбрасывая из-под крыльев.

      Пройду по саду, закутавшись в шаль,

      Вздохнёт ветерок над мимозой тревожно,

      И задрожит паутины вуаль

      От пробежавших паучьих ножек.

      Ещё на цветах лежат капли дождя,

      А солнце уже их коснулось лучами,

      В кормушке так радуются три воробья,

      Что в сердце моём уже тают печали.

      И я улыбнусь милым мокрым цветам,

      В алмазных россыпях да с перламутром…

      Как ты поживаешь, любимый мой, там,

      Где нет меня и такого вот утра?!

      Я ёжика кормила под вечер манной кашей,

      Он фыркал, замирал и носиком водил,

      Потом пил молоко из деревянной чаши

      И уходить, наевшись, он вовсе не спешил.

      На солнечном крылечке в лучах мы грелись оба,

      Вдыхали воздух трав и осени сырой,

      Лиловый цвет роняла высокая малопа,

      И облаком висел золотоглазок рой.

      Я думала о том, что просто замерзаю

      Без твоих нежных слов и добрых сильных рук

      И ёжику шептала, что по тебе скучаю

      И что однажды сердце не выдержит разлук.

      Высокая малопа цветы нагнула ниже,

      И солнышко с крыльца сбежало на сосну,

      И ёжик, засопев, придвинулся поближе,

      О чем-то повздыхал и, кажется, уснул…

      Дверь жалобно вскрикнула – ветер ворвался,

      Осыпались ноты на мягкий палас,

      И долго звук в комнате тесной метался,

      И плакали свечи в молитвах за Вас.

      А ветер глядел на дрожащее пламя

      И эхо заставил молитвы шептать…

      Я Вас окружила своими мечтами,

      Чтоб Вы от любви захотели летать.

      За дверью стоял сине-розовый вечер,

      И эхо затихло в молитвах без сил,

      И в комнате тесной вздыхал о Вас ветер

      И жаркие свечи, целуя, гасил…

      Стена, увитая плющом,

      И мраморный фонтан, журчащий,

      А на ступенях – милый гном,

      Почти совсем как настоящий.

      Мантилья брошена на пол,

      И роза сломана в бутоне,

      И тихий шепот: «ОН ушел!»,

      И прикрывают рот ладони.

      Журчит фонтан, не слышен стон,

      И гнутся горестно колени,

      И нарастает сабель звон,

      И хладны серые ступени.

      Вернётся ль добрая рука,

      Сорвавшая мантилью в страсти…

      Бледнеет нежная щека,

      А сердце молится о счастье.

      …Журчит фонтан за годом год,

      И гном всё там же, и ступени…

      ОН никогда к НЕЙ не придёт…

      Не встать ЕЙ с мраморных коленей…