Психология социальных явлений. А. В. Юревич
Читать онлайн книгу.
заменяются внешними, формальными, а сдерживающие, нормативные начала ослабляются. Тем самым активизируются разрушительные потенции, сокрытые в глубинах человеческой психики. Возникает специфическая „не-управляемость“, о которой все больше и больше говорят в последние десятилетия, т. е. попросту говоря анархия. Свобода становится „даром данайцев“» (c. 215).
К числу неизбежных результатов принадлежат не только компрометация либерализма в современной России, да и в других странах, где в последние годы либеральные партии систематически проигрывают избирательные кампании (см. Кортунов, 2009), и превращение слова «либерал» чуть ли не в ругательство, но и освобождение этой идеологической ниши основной частью нашей интеллигенции. Если еще в конце 1980-х годов либерализм был «религией» российской интеллигенции, то сейчас трудно встретить ее представителя, который позиционировал бы себя в качестве либерала. Интеллигенция оказалась вытесненной из либеральной ниши не слишком чистыми на руку представителями совсем других социальных слоев, эксплуатирующих либеральные идеи для оправдания удобного им, но губительного для общества социального порядка[28].
Антисоциальная социализация
Ярким примером реализации в современном российском обществе псевдолиберальной идеи безответственной свободы, лишенной внутренних ограничений, стала ситуация во многих наших школах, а обостренная реакция на фильм В. Гай-Германики с одноименным названием очень симптоматична. Нет нужды описывать ужасы, которые имеют место быть в некоторых современных российских школах: повсеместный мат и блатной жаргон, причем нередко и на уроках, жестокость, переходящая в садизм, торговля наркотиками и т. п. Все это можно увидеть по телевидению, причем не в «чернушных» кинофильмах, а в документальной хронике, а также в любительских видеозаписях, выставленных в Интернете. В общем, историческая цепочка кинофильмов: «Первая учительница» – «Доживем до понедельника» – «Школа» достаточно выражает псевдолиберальную эволюцию «свободы». Не случайно, как отмечалось выше, темпы роста детской преступности у нас сейчас в 15 раз опережают темпы увеличения общей преступности, и насчитывается около 40 тыс. несовершеннолетних заключенных. Но в данном контексте важнее не множить количество примеров и оценивать степень их типичности, а выяснить, почему это происходит. Причин, естественно, много. Однако главную роль сыграли, во-первых, превращение свободы в одну из главных ценностей нашего общества, во-вторых, ее понимание некоторыми подростками как отсутствия любых правил и ограничений[29]. Любое сделанное им замечание такие подростки воспринимают как посягательство на их свободу – самое ценное, что у них есть, и отвечают крайне агрессивно. Школа же предполагает неизбежное накладывание ограничений. Один из Интернет-опросов показал, что ситуации, когда ученики оскорбляют учителя и не слушаются его, регулярно возникают в 43 % российских
В этой связи уместно вспомнить мысль Г. Г. Дилигенского о том, что применительно к нашей стране необходимо различать, например, «демократов-романтиков», искренне отстаивавших демократические ценности, и пришедших им на смену «демократов-прагматиков», ловко использовавших демократические лозунги в личных интересах, например, для оправдания выгодной им приватизации (Дилигенский, 1994). Уместно упомянуть также идею Т. Карлейля о том, что революции подготавливают романтики, совершают прагматики, а их плодами наиболее искусно пользуются проходимцы. Показательно и то, что наши псевдолибералы, во-первых, использовали псевдолиберальные идеи для того, чтобы сколотить себе впечатляющие состояния, во-вторых, когда народ наконец-то получил заветную свободу, тут же поспешили оградиться от него бронированными лимузинами, высокими заборами и вооруженными охранниками, дабы от этой свободы не пострадать.
Недавно проведенный нами опрос показал, что такое понимание свободы пустило глубокие корни и в студенческой среде, в том числе и среди студентов наших элитных вузов, таких как МГУ, где 18 % опрошенных ответили, что понятия добра и зла имеют для них чисто абстрактный характер (Юревич, Юревич, 2013).