Я русский. Вольная русская азбука. Александр Образцов
Читать онлайн книгу.
к новой реальности.
Хвост, а заодно обрубленные лапы вырастают снова, и чадо Божие возвращается в полном блеске.
Все с одобрением смотрят на приличного мальчика, дают ему права в ВТО и НАТО, покупают нефть и газ по приличной цене, признают достижения в искусстве, науке и спорте.
Однако как ведут себя в это время отрубленные члены? Которые были так счастливы освободиться от тирании? Вот им-то по-настоящему худо.
Даже Армения, населенная исключительно талантливыми армянами стремительно теряет самых лучших. Они пересекают границу, чтобы вырваться из безжизненного организма (отрубленная лапа, как известно, восстанавливает голову чрезвычайно долго) и попадают на грузинские дороги. Там через каждые десять километров их останавливают местные жители, переодетые в милицейскую форму, и требуют дань. Берут любой валютой. Если валюты нет, снимают с носов очки, из тюков одеяла и детские коляски.
Перед Харьковом на таможне тамошние местные жители, переодетые милиционерами, в поисках спор сибирской язвы заставляют открывать портмоне и изымают лишние доллары. Украинские гаишники называются совсем уж впрямую, официально словом ДАЙ (правда, без шляпки на последней букве).
Словом, везде кипит отрастание обрубленного.
Все бы ничего, если бы дети не хирели и стариков не топили.
Очень уж безжалостное вырастает животное.
Бог географической карты
Уже в Киевской Руси существовал, как во всех громадных странах, стресс пространства. Однако если громадные страны древности имели хотя бы дороги в песках или по морю, то на Руси, как известно, дорог нет до сих пор.
И стресс пространства явился основной силой, которая гнула русский характер. Народы, населявшие Россию – грузины, эстонцы или каракалпаки – компактно жили на своей территории и великодержавные заботы их не трогали. Русские же, а также евреи и, в меньшей степени, украинцы и белорусы, испытали это чувство бессилия перед громадной молчащей сушей сполна.
Можно спросить, а как же якуты, казахи, чукчи? Почему их не затронул этот стресс? А потому что у них не было цивилизационной сверхзадачи, которая появляется у всех громадных расширяющихся государств. Они жили и до сих пор живут в состоянии мира с окружающей природой, в то время как стресс пространства возникает из-за необходимости ее обустройства, в чем бы это не выражалось: в нефтяных фонтанах или национальных заповедниках.
«Надо!» – стучит в мозгу первопроходца, и он устанавливает диктатуру сложившегося равновесия с одной только мыслью – только бы не распалось, только бы не рухнуло, только бы не придавило.
Во многом идиотизм русской жизни, о котором любили рассуждать посторонние и пострадавшие, проистекает именно из-за страха перед самопроизвольным развитием событий.
Почему Россия так болезненно восприняла девяностые годы двадцатого века? Только потому, что все начало сыпаться. Иногда банальности вроде «не хлебом единым» получают мощное подтверждение. Я уверен, что при мгновенном