Быть может, селянин с почтенной сединою

      Так будет о тебе пришельцу говорить:

      «Он часто по утрам встречался здесь со мною,

      Когда спешил на холм зарю предупредить.

      Там в полдень он сидел под дремлющею ивой,

      Поднявшей из земли косматый корень свой;

      Там часто, в горести беспечной, молчаливой,

      Лежал задумавшись над светлою рекой;

      Нередко ввечеру, скитаясь меж кустами —

      Когда мы с поля шли и в роще соловей

      Свистал вечерню песнь, – он томными очами

      Уныло следовал за тихою зарей.

      Прискорбный, сумрачный, с главою наклоненной,

      Он часто уходил в дубраву слезы лить,

      Как странник, родины, друзей, всего лишенной,

      Которому ничем души не усладить.

      Взошла заря – но он с зарею не являлся,

      Ни к иве, ни на холм, ни в лес не приходил;

      Опять заря взошла – нигде он не встречался;

      Мой взор его искал – искал – не находил.

      Наутро пение мы слышим гробовое…

      Несчастного несут в могилу положить.

      Приблизься, прочитай надгробие проcтое,

      Чтоб память доброго слезой благословить».

      Здесь пепел юноши безвременно сокрыли;

      Что слава, счастие, не знал он в мире сем.

      Но музы от него лица не отвратили,

      И меланхолии печать была на нем.

      Он кроток сердцем был, чувствителен душою —

      Чувствительным Творец награду положил.

      Дарил несчастных он чем только мог – слезою;

      В награду от Творца он друга получил.

      Прохожий, помолись над этою могилой;

      Он в ней нашел приют от всех земных тревог;

      Здесь всё оставил он, что в нем греховно было,

      С надеждою, что жив его спаситель – Бог.