Упругость пространства зажигала сердца своим непробиваемым статусом…

      Кэрри неутомимо странствовала по душам покорителей первозданного хаоса.

      Ее биографические очерки убивали смертельно больных всезнаек простотой правды, замешанной на крови мучеников-первопроходцев.

      Мэтры синхрофизики смеялись ей прямо в лицо, обзывая полубезумной кликушей лженауки.

      Они не признавали существования хаоса как такового, считая его моделью гипертрофированной мысли человека.

      Но, Кэрри, проживая жизни знаменитых странников фрактальных миров, не верила, а знала: ОН ЕСТЬ – ПЕРВОЗДАННЫЙ, «родимый», как выразился великий русский поэт Федор Тютчев.

      Материя мироздания – дочь хаоса, загадочного и бурлящего океана возможностей, в глубине которого сокрыта мудрая улыбка невидимого Творца.

      Что-то загадочно-непостижимое, как ласковые руки рано умершей матери, влекло молодую женщину, перспективного палеопсихолога к истокам бытия, в бездне которого блистали молнии ослепительного сознания.

      Джек Стайлс, первый странник Фракталов, девяностолетний красивый старик с юной душой, признался ей в доверительном отчаянии