Миссия в Париже. Игорь Яковлевич Болгарин
Читать онлайн книгу.
нешуточный.
Когда за окнами вагона земля со своими городками и хуторами растворилась в ночной темени, члены Миссии разошлись. Кольцов обосновался в соседнем купе, где только что вершилась трапеза. Сон не шел, он лежал, думал о чем-то своем. За тонкой перегородкой глухо звучали голоса его попутчиков. Они все еще никак не могли закончить вечерний разговор.
– Ничего, не пропадем! – горячился один из пожилых миссионеров. – Россия, она столько всего вытерпела, что и это перетрет. Только бы замириться.
– А что потом? Ну, после замирения?
– Известно что. Коммунизм.
Кольцов отвлекся от своих мыслей, стал вслушиваться в разговор попутчиков-крестьян.
– Так вдруг, как теща с печки? – прозвучал другой голос.
– Известное дело, не сразу. Малость погодя. Сперва, как товарищ Ленин говорил, произведем всех до общего состояния. Что б, значится, ни бедных, ни богатых, ни антилигентов, ни трудящих. Что б все были ровня.
– И я такое слыхал! – согласился кто-то третий. – Все будут трудящие. Которы могут умственно трудиться, тем, значит, на счетах пожалуйста, или в конторе, или, на крайний случай, при складе. А которы по малограмотности до этого не приспособлены, те кирпичи клади, землю копай. А чтоб никому не обидно, всем одинаковый паек.
– Я и говорю: ровня.
– А когда ж коммунизм? Очень до него дожить охота.
– Дак вскорости. Сразу опосля этого. Только не всем сразу, не в один день. Сам суди. Народу в Рассее тьма-тьмущая. На всех сразу его не напасешься. Может, спервоначалу по карточкам или по спискам. По мере, значится, поступления. А потом уже всем.
– Мудрено как-то. То, говоришь, ровня, для всех. А то сперва по спискам. Это как же? Сперва тем, кто ровнее?
– А ты как думал? Много таких найдется, которы губы раскатают, чтоб без очереди. Не выйдет! Сперва издаля в него вживись, в коммунизм. Прочувствуй. А потом уже… Видишь, вот и ты. Сразу про равенство заговорил. А при коммунизме допрежь равенства на первом месте совесть стоять будет, потом доброта, щедрость. Да много всего-разного.
Кольцов начал придремывать. Голоса за перегородкой стали расплывчатыми, неясными.
Он тоже стал думать о будущем. Понятно, что коммунизм наступит не сразу. Его еще надо строить и строить. И на земле, и в людских душах. И все-таки, как же он будет выглядеть?
И представился ему уютный дворик, весь в зелени, кусты сирени с разноцветными гроздьями, красивый белый дом с резными наличниками на окнах. От окна дома к летней кухоньке, совсем как в его родительском дворе, протянута веревка и на ней слегка шевелятся на теплом летнем ветерке белоснежные простыни, пеленки, ползунки, рубашечки и штанишки разновозрастных детишек. А на крыльце стоит его жена с лицом Тани Щукиной. Она держит на руках младенца, совсем как мадонна с иконы. И рядом с нею двое погодков с лицами Кати и Коли, детишек Лены Елоховской. Нет, с его детьми, потому что теперь они Кольцовы. И все они счастливы, и все улыбаются ему, и машут руками. Зовут, что ли?
Таким