100 великих россиян. Константин Владиславович Рыжов
Читать онлайн книгу.
ему повторять за собой краткую покаянную молитву и сам произносил разрешительную молитву. От этого приходившие получали облегчение совести и какое-то особое духовное наслаждение. Затем старец крестообразно помазывал лицо посетителя елеем из лампады, давал вкушать Богоявленской воды, благословлял частицей антидора и давал прикладываться к образу Божьей Матери или к висевшему на его груди кресту. За год до смерти Серафиму в последний раз явилась Богородица и предрекла, что скоро он будет с ней неразлучен. Короткое время спустя старец ощутил сильное изнеможение, на ногах у него появились незаживающие язвы, открылись также старые раны, полученные святым от разбойников. Умер он 2 января 1833 г. во время молитвы, когда стоял в своей келье на коленях перед аналоем.
Андрей Рублев – Карл Брюллов – Илья Репин – Михаил Врубель – Кузьма Петров-Водкин
Среди многих замечательных творений русского изобразительного искусства есть такие, в которых как в зеркале нашли свое отражение целые эпохи. Вот, к примеру, рублевская «Троица». За ней – четыре с половиной столетия напряженной религиозной деятельности: время осмысления христианства, время постижения чужих догм и следования чужим канонам. Сколько поколений иконописцев написали свои иконы по византийским образцам, прежде чем развилось собственное духовное зрение, собственное видение и постижение Бога! И только после этого, повинуясь удивительной волшебной кисти, появились эти три прекрасных печальных ангела, такие непохожие на всех, что являлись прежде, и такие близкие нашему сердцу. Глядя на них, в какой-то момент понимаешь: возник не просто национальный иконописный стиль, произошло нечто большее – вместе с «Троицей» пришло собственное богопонимание; родилось русское православие…
…Пропускаем несколько веков, и вот новое эпохальное полотно: «Последний день Помпеи» Брюллова. За ним – тринадцать десятилетий ученичества русского общества, тринадцать десятилетий приобщения его к западной премудрости и западному искусству. За ним – петровские реформы и елизаветинская Академия художеств. За ним – несколько поколений живописцев, взращенных на иноземных идеалах, иноземных понятиях прекрасного, иноземных образцах. В этой картине нет ничего «нашего», ничего подлинно русского, но в этом и состоит ее непроходящее значение – она как аттестат на зрелость нашего искусства, тот шедевр, который дает право на звание мастера. Только после нее мог появиться Федотов и передвижники, только после этого громкого европейского признания могло родиться подлинно самобытное русское искусство.
…И вот уже другая картина – репинский «Крестный ход»: по пыльному унылому большаку бредет с религиозными песнями, руганью, божбой, спесью, пьяными выкриками и искренним умилением толпа народа. Сколько лиц, сколько образов, сколько настроений. И глядя на эту толпу, словно представляешь себе лапотную огромную многоликую Россию, поднятую и растревоженную реформой