Мать умерла, отца убили. Войчемир сын Жихослава, внук Светлого Кея Хлуда и тридцать второй потомок Кея Кавада вырос в маленьком городке, точнее в обычной приграничной крепости, под названием Ольмин. Почему он, Кей, племянник самого Светлого Кея Мезанмира, очутился на холодной полночи, среди мшистых болот и темно-зеленых хвойных лесов, Войча как-то не задумывался. Он не любил загадок и воспринимал вещи просто. А жизнь его казалась и вправду простой. Был Ольмин – два десятка домов под крышами из темной дранки, окруженных частоколом, был суровый дядька, который воспитывал еще его батюшку – славного альбира Жихослава, была есь – невысокие, одетые в дубленые шкуры воины, то и дело нападавшие на крепость. Это было привычно и понятно. А потом, когда дядьку задрал на охоте медведь, в Ольмин приехал Хальг Лодыжка, которого прислал Светлый. Жизнь изменилась, но не стала сложнее. Просто теперь не есь нападала на Ольмин, а Кеевы кметы под командой Хальга ходили в долгие походы, сжигая убогие селища врагов. А в коротких перерывах между походами Хальг учил Войчу рубиться коротким мечом, обращаться с кривой огрской саблей и даже показывал как пользоваться великим чудом – привезенным откуда-то из неведомой западной земли двуручником. Так шли годы. Мальчик стал крепким рослым парнем, а два года назад гонец привез повеление Светлого. Хальга и Войчу вызывали в столицу – далекий Савмат, который казался городом за тридевять земель.

      Теперь Войча жил в Савмате, который в последнее время все чаще называли Кей-городом или просто Кеевым. Он научился – в пределах, положенных альбиру – придворному вежеству, познакомился с целой толпой родичей, но так и не прижился в шумной cтолице. Он тосковал по Ольмину, по холодным просторам севера, и даже есь, с которой приходилось рубиться каждую неделю, теперь стала казаться какой-то привычной, даже домашней.

      Итак, Войчемир так и не стал до конца своим в Кеевых Палатах. Он чувствовал это кожей, хотя она у Войчи была достаточно толстой. В этом каменном дворце, так непохожем на скромный деревянный терем с резным Змеем на коньке крыши, где он прожил много лет, Войча оставался чужаком. Над ним не смеялсь – пудовые кулаки и слава лучшего ученика Хальга Лодыжки заставляли самых записных острословов держаться на почтительном расстоянии. Однако даже сквозь прочную, закаленную северным холодом шкуру Войчемир ощущал некоторое не то чтобы презрение – до этого, хвала Золотому Соколу, не доходило – но нечто вроде легкого пренебрежения. Светлый был с Войчей ровен, приветлив – но не более. Если в Ольмине Войчемир считался, пусть на словах, самым главным, и даже сам Хальг был прислан как бы в помощники, то здесь ему дали десяток молодых необученных кметов