Помоги, Господи, изжить гордыню. Отсутствует
Читать онлайн книгу.
Александр Ельчанинов
Демонская твердыня[10]
(О гордости)
Величайший знаток глубин человеческого духа, преподобный Исаак Сирин, в своем 41-м слове говорит: «Восчувствовавший свой грех выше того, кто молитвою своею воскрешает мертвых; кто сподобился видеть самого себя, тот выше сподобившегося видеть ангелов».
Вот к этому познанию самого себя и ведет рассмотрение вопроса, который мы поставили в заголовке.
И гордость, и самолюбие, и тщеславие, сюда можно прибавить – высокомерие, надменность, чванство, – все это разные виды одного основного явления – «обращенности на себя»; оставим его как общий термин, покрывающий все вышеперечисленные термины.
Из всех этих слов наиболее твердым смыслом отличаются два: тщеславие и гордость; они, по «Лествице», как отрок и муж, как зерно и хлеб, начало и конец.
Симптомы тщеславия, этого начального греха: нетерпение упреков, жажда похвал, искание легких путей, непрерывное ориентирование на других – что они скажут? как это покажется? что подумают? «Тщеславие издали видит приближающегося зрителя и гневливых делает ласковыми, легкомысленных – серьезными, рассеянных – сосредоточенными, обжорливых – воздержанными и т. д.» – все это, пока есть зрители.
Детская и юношеская застенчивость часто ни что иное, как то же скрытое самолюбие и тщеславие.
Той же ориентировкой на зрителя объясняется грех самооправдания, который часто вкрадывается незаметно даже в нашу исповедь: «грешен как и все», «только мелкие грехи – никого не убил, не украл». В дневниках графини Софьи Андреевны Толстой есть такое характерное место: «И то, что я не умела воспитать детей (вышедши замуж девочкой и запертая на 18 лет в деревне), меня часто мучает». Главная покаянная фраза совершенно отменяется самооправданием в скобках.
«Бес тщеславия радуется, – говорит прп. Иоанн Лествичник, – видя умножение наших добродетелей: чем больше у нас успехов, тем больше пищи для тщеславия». «Когда я храню пост, я тщеславлюсь; когда же, для утаения подвига моего, скрываю его – тщеславлюсь о своем благоразумии. Если я красиво одеваюсь, я тщеславлюсь, а переодевшись в худую одежду, тщеславлюсь еще больше. Говорить ли стану – тщеславием облекаюсь; соблюдаю молчание – паки оному предаюсь. Куда сие терние ни поверни, все станет оно вверх своими спицами».
Ядовитую сущность тщеславия хорошо знал Лев Толстой. В своих ранних дневниках он жестоко обличает себя за тщеславие. В одном из дневников 50-х годов он горько жалуется, что стоит появиться в его душе доброму чувству, непосредственному душевному движению, как сейчас же появляется оглядка на себя, тщеславное ощупывание себя, и вот – драгоценнейшие движения души исчезают, тают, как снег на солнце. Тают – значит, умирают; значит – благодаря тщеславию умирает лучшее, что есть в вас, значит, – мы убиваем себя тщеславием. Реальную, простую, добрую жизнь заменяем
Из книги «Записи».