Тринадцать гостей. Смерть белее снега (сборник). Джозеф Джефферсон Фарджон
Читать онлайн книгу.
проводил ее взглядом и шагнул на темную лужайку. От нее дорожка вела через кусты в мастерскую.
Придя туда, он стал хлопать себя по карманам, ища ключ. Днем позирования не было: холст заменили лошади. Завтрашнее позирование тоже было под большим вопросом. Предстояло выгнать из Флэншемского леса оленя-рогача и обречь его на смертельный бег – какая там живопись?! Что ж, он мог наложить несколько мазков и закончить портрет в воскресенье. Время поджимало, если следующей предстояло позировать Рут Роу.
– Куда, черт возьми, задевался ключ?
Пратт увидел ключ в замочной скважине и припомнил, что сам, наверное, забыл его здесь, когда приходил в мастерскую с Роу перед чаем, чтобы договориться о портрете Рут.
Он отпер дверь и вошел в большую комнату. Портрет Рут по сравнению с портретом Энн обещал быть скучной работой. В Рут нечего было изображать, а вот в Энн приходилось вскрывать бездонные глубины. Пратт их обнаружил, научился в них заглядывать. Портрет ему нравился, поскольку бросал автору вызов. «Никакого обеления, дитя мое. Мы им покажем! Наше сотрудничество сотворит чудо. Обычно понимание даровано только мне, но ты тоже понимаешь, в этом все дело!»
Приезд Эрншоу добавлял работе оттенок иронического оправдания. Пусть Энн продает свою душу, как они все, – или миф, который принято называть душой… Пратт включил свет и повернулся к портрету достопочтенной Энн Эйвлинг. Портрет был почти уничтожен широким длинным мазком краски. Темно-красное уродство начиналось у правого уха Энн и спускалось по диагонали, поперек ее темно-зеленого костюма для верховой езды. «Что-нибудь рано или поздно вас расшевелит», – прозвучали у него в голове слова Надин, будто кто-то включил на всю мощь невидимый динамик. Его пробила дрожь, он вступил в бой с чувством унизительной уязвимости. «Здесь кто-то сошел с ума, – подумал Пратт. – Приступ сумасшествия!»
Он вспомнил собственный приступ непреодолимого гнева в коридоре у своей двери. Бывает и такое…
Пратт отвернулся от холста, стараясь успокоиться. Оглядел мастерскую. На другом мольберте стояла большая картина – олень, написанный самой Энн. Он был нехорош, хотя Энн удалось передать дикий страх в оленьих глазах – притом что ей, охотнице, не дано было почувствовать этот страх. Несколько секунд он всматривался в глаза животного, потом снова уставился на испорченный холст.
– Что за игры? – воскликнул Пратт. – Не знаю, будет ли у меня удовольствие написать того, кто это сделал…
Он посмотрел на часы. Они показывали без пяти семь. Пратт выскочил из мастерской, запер дверь, сунув ключ в карман. На земле белел окурок. Он нагнулся и подобрал его.
По тропинке кто-то шел. Пратт ринулся вперед и схватил идущего. Им руководил безотчетный инстинкт. Его ударила в грудь чья-то рука, и он пошатнулся. Когда Пратт опомнился, рядом уже никого не было.
В конце тропинки его поджидала фигура.
– Добрый вечер, – раздался мужской голос.
Пратт взглянул на внезапно выплывшее из темноты лицо и улыбнулся:
– Добрый вечер, мистер Чейтер!
– Вы угадали. Мы ведь не