Ноэлия

      Тересия открыла окно, нервно теребит в руках трубку, но держится – помнит, что мадам Джанс не любит табачного дыма.

      – Не ходила на площадь? – спрашивает.

      С чистой совестью качаю головой:

      – Нет.

      Дышит тяжело, начинает что-то шкрябать на раме.

      – Стены им тоже не помеха, конечно, но все-таки. Прямой контакт – это прямой контакт, – бормочет.

      – Да кому я там нужна! – отмахиваюсь в очередной раз. Понимаю, волнуется, но как-то слишком уж сильно. – Мадам Джанс, наоборот, говорит – гуляйте, только обещаний не давайте…

      – Да у нее самой ветер в голове, – ворчит Тересия.

      Приближаюсь, обнимаю, трусь щекой. Решаю сменить тему.

      – Я вот все думаю, – вздыхаю, – это ведь такая редкость, когда дети остаются сиротами без всякой родни, и надо же было именно мне в пансион попасть!

      Давняя обида шевелится в глубине души, почему так несправедливо? Я ведь даже не знаю, как здесь оказалась, – ни родителей, ничего. Мадам Джанс рассказывала, будто где-то нашли и привели к ней, родственников долго разыскивали, но я абсолютно ничего не помню. Хотя мне было лет восемь, должна бы.

      – Всякое бывает, девочка моя. – Тересия гладит морщинистой рукой волосы. – У твоих подружек ведь тоже по-разному сложилось. Ничего, милая, нам бы пережить этот имперский визит, все будет хорошо.

      – Переживем! – отмахиваюсь, ну что она заладила?! – А может… на гуляния? Вместе? – рискую.

      – Что ты! – машет рукой. – Не вздумай никуда ходить!

      – Ну хоть на озеро можно? Оно же совсем в другой стороне!

      – Ну что ж тебе не сидится-то, пташка моя! – вздыхает.

      – Так они месяц тут будут, если не больше! Что ж мне, вообще из дома не выходить?

      – Выходить, конечно, – соглашается Тересия неохотно. Смотрит, словно хочет что-то добавить, но лишь снова вздыхает. – Скорей бы уж императрицу объявили.

      – И что? – не могу понять.

      – Ничего, девочка, ничего, – задумчиво поглаживает волосы.

      Стараюсь не сердиться, она ведь любя!