Сказ про сестрицу Алёнку и братца Орея. Елена Александровна Асеева
Читать онлайн книгу.
по руслам рек, слыла ее кровью. И была земля всегда живой, умела цвести и петь в теплые денечки, грустить и стенать в студеную пору, да всегда старалась помочь человеку, бескорыстно делясь с ним своей сутью.
Посему когда Алёнка вылезла из шалаша, оставив почивать в нем братца, да испрямившись, принялась радоваться теплу этого раннего утра и нежным оттенкам природы. Свежий, проворный ветерок, пробежавшись по лиственницам, качнул на них ветоньки и с хвоинок сорвавшись, полетели вниз росинки и вовсе, кажется, зазвеневшие. Дуновение воздуха огладило волосы девчужки и несильно дыхнуло в лицо так, что она враз заморгала, шумно плюхая своими частыми, длинными ресницами. То, небось, ктой-то из Листичей, духов управляющих тихими ветерками в лесу, шалил, эдак, пробуждая не только ребятушек, но и малых птах, зверей, возвещая всем о наступающем дне.
Девонюшка лениво раскинула в сторону ручонки, потягиваясь и тягостно передернула плечиками, абы на них какая-то ерза с ветки скинула росинки (вельми одначе крупные) видимо, те каковые не успели долететь до землюшки. Капель осыпала ковыльные волосы отроковицы, скатилась по бело-розовой, словно прозрачной, коже, задевши ее розовые щеки, голубые глазки и ярко-красные губы оставивши на них полосы так, точно она горько всплакнула, припоминая сродников и сильнее всех бабушку Обраду.
– Алёнка, чирк… чирк..чакр, подымай братца свово, пора у стёженьку сбираться, – послышалось, кажется, с самой дальней лиственницы, своей мощной кроной с тонкими ветоньками на концах и мягкой хвоей касающейся серо-розоватого небосвода.
Девчурочка немедля вскинула вверх голову и узрела сидящую на нижней ветви того дерева черно-белую с радужным переливом хвоста сороку.
– Не рюмь девчуга, абы, неизменно, ты с братцем дотопаешь до бабы Яги, а тамка гляди-ка она пособит высвободить ваших сродников, чирк… чирк..чакр, – докричала сорока (поелику дюже громко молвила человеческим языком не говоря о птичьем) и разком спрыгнув с ветки на нижнюю качнула головой, да взмахнула крылами вроде собираясь взлететь.
– Ты ктой таков? – удивленно вопросила Алёнушка, признавая знакомого в птице, оно как больно у той черные глазоньки проказливыми были, да и сверху головку густо венчали веточки бузины, где теребились от движения не только зеленые листочки, но и перекатывались черные ягодки. Впрочем, не больно дивясь тому, что сорока с ней человеческим языком принялась калякать. Таким раздольным, вольным каковым являлся славянский говор.
– Ктой? Ктой? – затараторила сорока и, на-тка, взметнув крылами слетев с ветки, закружила над головой девчужки. – Тот самый я, кой весть добрую мыкает. Нешто, Алёнка не ведаешь ты, чё кады сорока стрекочет, удачу ко двору несет.
– Эвонто Бешава, ерза непоседливая проказничает, – загутарил Багрец, выползая на карачках из шалаша и подымаясь на ноги, испрямился. – Никакая сие не сорока, всего-навсе брехливый мой собрат, –