Дора Луиса, – черные глаза служанки были тревожными и любопытными одновременно, – дора Луиса!

      – В чем дела, Кончита?

      – Приехала мать молодого дора Рикардо. И с ней высокий дор с облезлым пером. Оба важные, как гуси, и такие же злые.

      Приехали-таки, причеши их ласка.

      Луиза Арамона осталась невозмутимой. Какими гусями ни были Окделлы, драться, топать ногами и орать на всю улицу они не будут. Не то что покойный муженек. Хотя и она теперь не сварливая жена, а дуэнья при знатной девице, а дуэньи должны держать язык за зубами.

      – Где гости? Что им сказали?

      – Ничьего, дора, – черные глаза задорно блеснули. – Я очьень, очьень плеко понимать талиг, а Антоньо – плохее менья.

      – Проводи их в Зимнюю гостиную, – улыбнулась госпожа Арамона. – Я сейчас выйду.

      Настроение сразу улучшилось. Умница Антонио! Хотя дурака Рокэ Алва держать бы не стал. Хорошо, что они еще не переехали в новый дом, там воевать с надорскими кабанами было бы потруднее.

      Дуэнья поправила строгое черное платье и поднялась к Айрис. Селина сидела у подруги, Луиза сама удивлялась тому, как быстро девчонки сдружились. Госпожа Арамона посмотрела на склоненные друг к другу головки – русую и белокурую… увы, умиляться и сюсюкать было некогда.

      – Айрис, прибыли ваша матушка и граф Ларак.

      – Зачем?!

      Избави бог дожить до того, чтоб Жюль или Амалия, узнав о ее приезде, заорали так и такое!

      – Сейчас узнаю.

      – Я с ней не поеду, – ноздри Айрис раздувались, словно у породистой лошади. – Я дождусь эра Рокэ и выйду за него замуж! Они меня не заберут!

      Замуж?! Святая Октавия, этого еще не хватало! Луиза Арамона догадывалась, что синеглазый герцог поразил тощую северяночку в самое сердце, но замужество!!!

      – За монсеньора? – заморгала Селина. – Вы помолвлены?

      – Он мне прислал линарского жеребца, – надменно произнесла Айрис, – и я его приняла.

      Нет, Окделлов надо убивать в колыбели. И Карлионов тоже. Жеребец… Марианне Лионель Савиньяк преподнес карету с четверной запряжкой, но баронесса как-то не спешит травить своего барона и становиться графиней.

      – Айрис, говорить о помолвке до ее оглашения неприлично.

      – Это из-за Дикона, – ничтоже сумняшеся объявила девица Окделл. – Он уехал, и эр Рокэ не мог попросить у него моей руки. Дикон – глава Дома Скал, а эр Рокэ – глава Дома Ветра. Мы поженимся, а в Надор я не вернусь. Я так матушке и скажу!

      – Айрис, не стоит ссориться с матерью.

      – А не надо было убивать моего коня и ругать эра Рокэ. Я все равно за него выйду. Я его люблю…

      Тоже мне повод! Мало ли кто его любит, и мало ли кому он что дарил, но как объяснить это семнадцатилетней девчонке, выросшей в надорской богадельне?

      – Ссориться с родичами для знатной девицы неприлично, – в голосе Луизы зазвенел металл. – Оставайтесь здесь. Я сама поговорю с герцогиней Мирабеллой. Надеюсь, она не станет настаивать на вашей встрече.

      Айрис