– Кто там?

      – Кому же быть, как не мне? – отозвался из темноты Монтэг. Он затворил за собой дверь спальни и устало прислонился к косяку.

      После небольшой паузы жена наконец сказала:

      – Зажги свет.

      – Мне не нужен свет.

      – Тогда ложись спать.

      Он слышал, как она недовольно заворочалась на постели; жалобно застонали пружины матраца.

      – Ты пьян? – спросила она.

      Так вот, значит, как это вышло! Во всем виновата его рука. Он почувствовал, что его руки – сначала одна, потом другая – стащили с плеч куртку, бросили ее на пол. Снятые брюки повисли в его руках, и он равнодушно уронил их в темноту, как в пропасть.

      Кисти его рук поражены заразой; скоро она поднимется выше, к локтям, захватит плечи, перекинется как искра с одной лопатки на другую. Его руки охвачены ненасытной жадностью. И теперь эта жадность передалась уже и его глазам: ему вдруг захотелось глядеть и глядеть, не переставая, глядеть на что-нибудь, безразлично, на что, глядеть на все…

      – Что ты там делаешь? – спросила жена.

      Он стоял, пошатываясь в темноте, зажав книгу в холодных, влажных от пота пальцах.

      Через минуту жена снова сказала:

      – Ну! Долго ты еще будешь вот так стоять посреди комнаты?

      Из груди его вырвался какой-то невнятный звук.

      – Ты что-то сказал? – спросила жена.

      Снова неясный звук слетел с его губ. Спотыкаясь, ощупью добрался он до своей кровати, неловко сунул книгу под холодную как лед подушку, тяжело повалился на постель. Его жена испуганно вскрикнула. Но ему казалось, что она где-то далеко, в другом конце комнаты, что его постель – это ледяной остров среди пустынного моря. Жена что-то говорила ему, говорила долго, то об одном, то о другом, но для него это были только слова, без связи и смысла. Однажды в доме приятеля он слышал, как, вот так же лепеча, двухлетний малыш выговаривал какие-то свои детские словечки, издавал приятные на слух, но ничего не значащие звуки…

      Монтэг молчал. Когда невнятный стон снова слетел с его уст, Милдред встала и подошла к его постели. Наклонившись, она коснулась его щеки. И Монтэг знал, что, когда Милдред отняла руку, ладонь у нее была влажной.