– Это мысль, – сказал он.

      Когда они огибали последний солончак, что-то пронзительно свистнуло, один из шаров в десяти шагах от Новаго взвился высоко в небо и, оставляя за собой белесую струю влажного воздуха, перелетел через врачей и упал в центре солончака.

      – Ох! – вскрикнул Новаго.

      Мандель засмеялся.

      – Ну что за мерзость! – плачущим голосом сказал Новаго. – Каждый раз, когда я иду через солончаки, какой-нибудь мерзавец…

      Он подбежал к ближайшему шару и неловко ударил его ногой. Шар вцепился колючками в полу дохи.

      – Мерзость! – прошипел Новаго, на ходу с трудом отдирая шар сначала от дохи, а затем от перчаток.

      Шар свалился на песок. Ему было решительно все равно. Так он и будет лежать – совершенно неподвижно, засасывая и сжимая в себе разряженный марсианский воздух, а потом вдруг разом выпустит его с оглушительным свистом и ракетой перелетит метров на десять – пятнадцать.