Аксенов. Александр Кабаков
Читать онлайн книгу.
скрыть что-либо личное, о чем ему не очень хочется говорить, невозможно. Не получается. Это вот как кот, который хочет что-нибудь стащить, маскируется, пригибается, не подозревая, что за ним сверху наблюдают и все его уловки – как на ладони.
Е.П.: То есть писатель пишет и радуется, что его никто не видит.
А.К.: А его видят. Чаще всего – потом.
Е.П.: Не знаю зачем, но я вдруг вспомнил Васину историю, как они с отцом приехали на свою рязанскую родину, в деревню, и им утром в качестве завтрака подали четверть самогона и яичницу из тридцати яиц. Пояснили при этом уважительно: «Вы ж на отдыхе!» А я, слушая про это, понял, «из какого сора» возник великолепный рассказ «Дикой».
А.К.: У него цельное восприятие мира было, не только индивидуальное. Он мог понять и нам доказать, что старик Моченкин из «Бочкотары» вполне мог бы быть в услужении у старшего Лучникова из «Ожога». Он знал досконально, кто его персонажи, что думают, чем профессионально заняты.
Е.П.: Эту историю помнишь, когда Бунин юному Катаеву сказал: «Что-то у вас персонажи какие-то безликие. Дали бы вы им хоть какую-нибудь профессию»? Катаев, гордясь собой, приносит ему в следующий раз рассказик, где фигурирует зубной врач. Но никаких других следов врачебной деятельности персонажа больше в рассказе нет, и мог бы этот дантист быть, в принципе, кем угодно: студентом, гимназистом, присяжным поверенным…
А.К.: Это ты к чему?
Е.П.: А к тому, что уж если у Аксенова в «Бочкотаре» матрос Глеб, так он и думает по-матросски, и сны видит про боцмана Допекайло и манную кашу. Или вот там же старуха, которая ловит неведомого фотоплексируса и страдает от «игреца». Аксенов не эрудицией обладал, а неким писательским знанием, почти мистическим.
А.К.: Что и позволяло ему быть точным практически везде. Вот у него тот же Кирпиченко – характер магаданский, который в другом социальном слое, такой простодушный, невозможен. Это разве будет человек даже с немереными деньгами летать взад-вперед в Москву с Дальнего Востока? Но в это сразу веришь. Потому что это Вася сказал. Тот самый Вася, который дело знает. Ибо еще в детстве, когда вообще формируется человек, нахлебался этой дивной простонародной жизни в русской казанской нищей семье.
Е.П.: Да уж, нахлебался! Не случайно родственники писали его матери, когда узнали, что она уже освободилась: «Забирай Васяту, Женя, мы не знаем, что с ним вообще делать, никого не слушается». 1948-й. Мне тогда было два года. А тебе сколько?
А.К.: Мне? Пять. Я тогда первый раз полетел на самолете.
Е.П.: Так ведь и он в первый раз полетел, но только ему уже было шестнадцать. Но он летел самостоятельно! Для него ж путешествие из Казани в Магадан с миллионом посадок – это первое в его жизни большое, почти американское, как у Фенимора Купера, приключение. Аэропорт, небеса, мальчик в небесах. Сценарий «О, этот вьюноша летучий» не отсюда ли?
А.К.: И какое развитие все это новое получило в Магадане? Какие люди приходили в гости к матери и отчиму Антону Вальтеру! Он таких людей