Дорога перемен. Ричард Йейтс
Читать онлайн книгу.
реакционность оседлавшего ее правления, а затем обсудили непостижимо высокие цены в супермаркете. И лишь во время пространного доклада Милли о бараньих отбивных в комнате возник почти осязаемый дискомфорт. Собеседники ерзали и старательно заполняли неловкие паузы любезностями об освежающем воздействии напитков, но все избегали смотреть друг другу в глаза, изо всех сил стараясь уйти от тревожного неоспоримого факта, что говорить-то не о чем. Прежде такого не случалось.
Два года и даже год назад подобная ситуация была немыслима, ибо всегда оставалась тема непотребного состояния нации. «Как вам нравится это дело Оппенгеймера[9]?» – спрашивал кто-нибудь, и все остальные с революционным рвением жаждали получить слово. После второго или третьего стакана и обсуждения темы сенатора Маккарти[10], раковой опухоли в теле Соединенных Штатов, они чувствовали себя малочисленным, но готовым к бою интеллектуальным подпольем. Кто-нибудь вслух зачитывал вырезки из «Обсервера» или «Манчестер гардиан», остальные уважительно кивали; тоскливый вздох Фрэнка: «Господи, если б мы уехали в Европу, когда была такая возможность!» – немедленно вызывал общее желание эмигрировать: «Давайте все уедем!» (Однажды дело дошло до конкретного подсчета, во что обойдутся проезд пароходом, жилье и обучение детей, но после отрезвляющего кофе Шеп поделился вычитанными сведениями: за границей трудно получить работу.)
Когда политика надоедала, оставались мимолетные, но чрезвычайно увлекательные темы: «Соглашательство», «Провинция», «Мэдисон-авеню[11]», «Нынешнее американское общество».
– Вы знаете нашего соседа Дональдсона? – начинал Шеп. – Ну того, что вечно трещит электрокосилкой и треплется о жестокой конкуренции и ненавязчивой рекламе? Знаете, как он назвал свой мангал?
Далее шла история о жуткой провинциальной тупости, и все помирали со смеху.
– Не верю! – покатывалась Эйприл. – Неужели и вправду они так изъясняются?
Фрэнк развивал тему:
– Все было бы не так страшно, если б не было так типично. Речь не только о Дональдсонах, здесь и Креймеры, и… эти, как их… Уингейты, и миллионы других, и все идиоты, с кем я каждый день езжу в поезде. Это зараза. Никто не думает, не чувствует, всем на все наплевать, ничто никого не волнует, никто ни во что не верит, кроме своей удобной скотской заурядности.
Милли Кэмпбелл от удовольствия ежилась:
– Как это верно! Правда, милый?
Все радостно соглашались, подразумевая, что лишь они четверо еще мучительно живы в этой одурманенной и умирающей культуре. Именно в условиях этого противостояния робким ответом на их одиночество впервые возникла тема «Лауреатов». Новость принесла Милли: по ту сторону Холма она встретила каких-то знакомых, которые пытаются создать театр. Если б удалось пробудить общественный интерес, они пригласили бы нью-йоркского режиссера, чтобы ставить серьезные пьесы. «До этого вряд ли дойдет, – сказала Милли и смущенно прибавила: –
Оппенгеймер, Роберт (1904–1967) – выдающийся американский физик, получивший прозвище «отец атомной бомбы»; выступал за международный контроль над атомной энергией и против создания водородной бомбы. В 1953 г. попал под подозрение комиссии Маккарти и был обвинен в государственной измене и сотрудничестве с коммунистами.
Маккарти, Джозеф (1908–1957) – политический деятель, сенатор. В 1952 г. возглавил кампанию по изобличению «подрывных элементов», в результате которой многие известные деятели потеряли работу. «Эпоха маккартизма» осталась в истории США периодом торжества мракобесия и подозрительности, отката от демократических ценностей.
Мэдисон-авеню – проспект в Нью-Йорке, символ торговой рекламы и дорогих магазинов.