– Подведем общий итог, – говорю я. – С одной стороны, результат впечатляющий. Броненосец, крейсер, три эсминца, минзаг, плавбаза, три транспорта, две подлодки – насколько я помню, ни у кого их наших подводников в прошлом такого не было. С другой стороны, извините, занимаемся полной херней! Тот же «Лютцов» в реале не сделал по нашим ни одного выстрела, как впрочем и «Кельн». Так же и эсминцы – последние боестолконовения их с нашими кораблями были на Севере весной сорок второго, когда торпедировали «Тринидад» – и всё. Я к тому, что наши потрясающие успехи не оказали ни малейшего влияния на советско-германский фронт, на общий ход войны!

      – Погоди, командир, так ты хочешь сказать, что весь наш Северный флот, наши подводники, всю войну херней занимались?! – едва не вскочил Сан Саныч.

      – Они-то как раз делали большое дело, – отвечаю я, – отправив на дно от одной пятой до четверти всего снабжения армии Дитля, из-за чего им наступать на Мурманск было ну очень хреново. Тянули исправно воз, как ломовые лошадки. А мы по той же шкале – призовой скакун. Сидеть на коммуникациях и топить транспорты – ну не хватит у нас торпед! А крупной, разовой цели, имеющей стратегический характер, на Севере нет. Даже если утопим «Тирпиц» – эффект будет лишь моральный. Поскольку в реале он опять же, после того самого выхода, работал исключительно пугалом. И вылез в море лишь однажды – по Шпицбергену пострелять. Вернее, стратегический объект есть – с нашей стороны. Порт Мурманск, конечный