За порогом квартиры стояла понуро, словно отбывая некое неведомое наказание, нескладная молоденькая девица в унылой длинной юбке и затрапезной кофте неопределенного фасона. Испуганные, слегка косящие глаза за толстыми стеклами очков. Костлявые лапки прижимают к животу тоскливого вида ридикюль. И возвышается у ног чудовищный полуторный чемодан, обвязанный белой бечевкой.

      Малянов, свирепо хмурясь и играя желваками, еще раз перечитал записку.

      – Узнаю свою первую жену, – произнес он с горечью.

      – Она сказала, что вы будете только рады, – пролепетала девица.

      – Ну еще бы! – сказал Малянов саркастически. – «Она тебе оч. понрав…», – процитировал он из записки. – Это вы. Вы мне оч. понрав.

      – Да… – угасающим голосом проблеяла девица. – Но я не буду мешать.

      Малянов глянул на нее почти злобно, но тут же спохватился. В сущности, он был человек добрый и склонный к сочувствию.

      – Ладно, – сказал он. – Победила дружба. Заходите. Лидочка?

      – Да, – сказала девица, счастливо заулыбавшись. У нее даже глаза за очками увлажнились подозрительно. Она подхватила свой чудовищный чемодан и двинулась вперед. Малянов еле-еле успел перехватить.

      – Ого! – крякнул он. – Что у вас там? Походная библиотека? Нет, вот сюда, налево.

      Он почти протолкнул растерявшуюся Лидочку в бывшую детскую.

      Здесь в углу пестрели заброшенные и забытые игрушки. Стены были увешаны яркими детскими картинками. Кое-где темнели квадраты невыгоревших обоев – там, где какие-то картинки были сняты…

      Малянов грохнул чемодан в угол и приказал Лидочке сесть. Она поспешно и послушно опустилась на кушетку, глядя на Малянова овечьим взглядом.

      – Спать будете здесь! – распорядился Малянов. – Окно можете открыть. Белье – в шкафу. Сортир – налево за углом. Найдете. Ванна там же. Очень удобно. Я буду работать. Пока я работаю, в доме должна царить абсолютная тишина. Ваша подруга, она же моя первая жена, этого не понимала, поэтому я ее выгнал. Сечете?

      В косеньких