Святая Грусть. Николай Гайдук
Читать онлайн книгу.
говорил он, – это будет нечестно с моей стороны. А во-вторых – неинтересно, господа. Видно всю колоду, как сквозь воду.
Такой был пращур.
Звездочёту Соколинскому передалось по наследству не только острое зрение, ничуть не притупившееся на восьмом десятке. Передалось не только содержание, но и форма зрачков.
В нормальных человеческих глазах у Звездочёта Звездомировича – соколиные зрачки. Маленькие, да удаленькие. Даже в самое жаркое солнцестояние Соколинский наблюдает за жизнью созвездий, а при необходимости может на солнце смотреть, сколько хочет. Но – не смотрит, побаивается. У него на этот счет свое мнение:
– Древние сказали неспроста: «Смотреть в глаза солнцу и смерти – нельзя!» К чему судьбу испытывать?
Петух протрубил – на хозяина глазом косит, когтями искру выдирает из камня, розоватого кварцита.
Искра отлетает под ноги Звездочёта Звездомировича.
Он выходит из мечтательного оцепенения. Берет искру, подносит к губам и при помощи легкого дуновения отправляет в небеса. Искра превращается в золотистый огонёк-мотылек, долго мотыляющийся в воздухе.
– Будимирушка, ты молодчина! – Звездочёт Звездомирович поглаживает красный бархат петушиной бороды. – Бриться пора. Вон какую бородищу отпустил. Шучу, шучу… Спел ты нынче на славу. Царь-петух, спору нет.
Похвала течет по сердцу медом. Глаза у петуха замаслились (точнее, замедовились), белой плёнкой подергиваются. Будимир понимает слово человечье – выгибает горделивую грудь, как будто подставляет под медаль.
– Заслужил, заслужил! – Соколинский обнимет петуха, посмеивается. – Надо будет замолвить словечко царю. Без тебя, соколик, мы бы тут пропали.
– Ко-ко… – с важностью отвечает петух. – Ко-конечно.
Гляди, что ты наделал! А-а… Забегали, черти! Засуетилась, нечистая силушка! Так вам и надо! Нечего здесь делать!
После третьей звонкоголосой побудки вся тёмная жизнь – со скрипом, с писком, с визгом – нехотя, но неумолимо отрывается от великой святогрустной земли… Тёмная жизнь отступает в норы, в горы, под кусты, под мосты…
Гляди, гляди и радуйся, милый святогрустный человек.
Чёрный цветок на перевале посветлел, как будто молоком облили. Чёрная росинка в сердцевине цветка обернулась крупной скатною жемчужиной – скатилась на траву, зазвонисто ударилась о прибрежный камень, булькнула в ручей и оказалась в розоватых ладонях раскрытой раковины: то-то будет счастье жемчуголовцу, бродящему по рекам в поисках подобного добра! Тёмная жизнь уходит… Удивительное дело! Антрацитовая жила перебелилась вдруг – превратилась в мраморную залежь на крутояре, отвесно отколотом в ревущую реку. Нынче утром придут сюда люди, будут белый камень добывать для своих колоколен.
Тёмная вода светлеет в глубоких угрюмых уловах, улавливающих мусор, ветки, бревна, остатки разбитых плотов и лодок.
Вот нырковая утка синьга – самец её раскрашен страшнее самой страшной черной ноченьки. И что же теперь? Нырнул под берегом проворный «чертяка», а на середине Светлотайного