Никуда нам от счастья не деться!

      Никуда от любви не сбежать.

      Соловьёнок девичьего сердца

      Под рукой моей будет дрожать.

      И луна у окна онемеет

      И зажмурит смутившийся глаз…

      Только это уже не имеет

      Никакого значенья для нас!

      Жизнь сольётся в одном поцелуе,

      Зажигаясь одна от другой,

      Разгораясь, ликуя, балуя,

      Превращаясь в пожар золотой!

      Раскачавшийся мир опрокинет

      И луну, и рассудок, и дом…

      Прославляя безумства такие

      Соловьи будут петь за окном!..

      Через годы и через ненастья

      Распаляются те соловьи –

      Где-то в области вечного счастья,

      Где-то в сумерках вечной любви!

      Ты росла, как ягода на ветке,

      Только вот досталась не тому.

      Разгулялся в поле шумный ветер,

      Поднимая пепельную тьму!

      Светлые таинственные ночи,

      Музыка за избами и смех,

      Юные и ласковые очи,

      Клятвы в том, что ты прекрасней всех…

      Где всё это? Было ли когда-то?

      По ночам в пустынях темноты –

      Только горький шорох листопада

      И дрожанье стынущей звезды.

      И зачем такая жизнь даётся –

      Сладкая вначале, а потом…

      Синие глаза твои – колодцы,

      Где лежит полнеба кверху дном!

      А когда тебя оплачет вьюга –

      Будет время дочери страдать…

      Всё идёт по замкнутому кругу!

      И неужто круг не разорвать?

      Вечер, как синяя свечка, тихо в предгорьях горит.

      На золотое крылечко выйдет хозяин курить.

      Топится баня – суббота. Водочка сладкая ждёт.

      Вечная эта работа – ни Алитет, не уйдёт…

      Некогда даже помыться или попарить куму.

      Дом, гаражи и теплицы – всё у него по уму.

      Жизнь удалась – это точно! Всюду – одни барыши.

      Ну, иногда, правда, тошно. Бабы-то нет для души.

      Есть экономка-хозяйка – баба Яга ей родня.

      Есть и зайчонка и зайка – славненькая ребятня.

      Скоро ещё народится – пусть прибывает в полку…

      Только ночами не спится, нянчит хозяин тоску.

      Курит на крепком крылечке и вспоминает любовь.

      Тут вот жила, недалечко, месяцем выгнута бровь.

      Был дураком сильно гордым и потерял навсегда.

      Дым остановится в горле – и ни туда, ни сюда.

      Он папиросу докурит, тихо покинет крыльцо.

      Сходит, сутулясь, до куриц – взять золотое яйцо.

      Мрачно на небо посмотрит – ох, и луна, твою мать…

      Всё в молоке будто мокнет – вёдрами впору черпать!

      И на душе посветлеет. Жизнь удалась! Что скулить?

      Кто