У лукоморья дуб зеленый;

      Златая цепь на дубе том:

      И днем и ночью кот ученый

      Всё ходит по цепи кругом;

      Идет направо – песнь заводит,

      Налево – сказку говорит.

      Там чудеса: там леший бродит,

      Русалка на ветвях сидит;

      Там на неведомых дорожках

      Следы невиданных зверей;

      Избушка там на курьих ножках

      Стоит без окон, без дверей;

      Там лес и дол видений полны;

      Там о заре прихлынут волны

      На брег песчаный и пустой,

      И тридцать витязей прекрасных

      Чредой из вод выходят ясных,

      И с ними дядька их морской;

      Там королевич мимоходом

      Пленяет грозного царя;

      Там в облаках перед народом

      Через леса, через моря

      Колдун несет богатыря;

      В темнице там царевна тужит,

      А бурый волк ей верно служит;

      Там ступа с Бабою Ягой

      Идет, бредет сама собой;

      Там царь Кащей над златом чахнет;

      Там русской дух… там Русью пахнет!

      И там я был, и мед я пил;

      У моря видел дуб зеленый;

      Под ним сидел, и кот ученый

      Свои мне сказки говорил.

      Одну я помню: сказку эту

      Поведаю теперь я свету…

      Дела давно минувших дней,

      Преданья старины глубокой.

      В толпе могучих сыновей,

      С друзьями, в гриднице высокой

      Владимир-солнце пировал;

      Меньшую дочь он выдавал

      За князя храброго Руслана

      И мед из тяжкого стакана

      За их здоровье выпивал.

      Не скоро ели предки наши,

      Не скоро двигались кругом

      Ковши, серебряные чаши

      С кипящим пивом и вином.

      Они веселье в сердце лили,

      Шипела пена по краям,

      Их важно чашники носили

      И низко кланялись гостям.

      Слилися речи в шум невнятный;

      Жужжит гостей веселый круг;

      Но вдруг раздался глас приятный

      И звонких гуслей беглый звук;

      Все смолкли, слушают Баяна:

      И славит сладостный певец

      Людмилу-прелесть, и Руслана,

      И Лелем свитый им венец.

      Но, страстью пылкой утомленный,

      Не ест, не пьет Руслан влюбленный;

      На друга милого глядит,

      Вздыхает, сердится, горит

      И, щипля ус от нетерпенья,

      Считает каждые мгновенья.

      В унынье, с пасмурным челом,

      За шумным, свадебным столом

      Сидят три витязя младые;

      Безмолвны, за ковшом пустым,

      Забыты кубки круговые,

      И брашна неприятны им;

      Не слышат вещего Баяна;

      Потупили смущенный взгляд:

      То три соперника Руслана;

      В душе несчастные таят

      Любви и ненависти яд.

      Один – Рогдай, воитель смелый,

      Мечом раздвинувший пределы

      Богатых киевских полей;

      Другой – Фарлаф, крикун надменный,

      В пирах никем не побежденный,

      Но воин скромный средь мечей;

      Последний, полный страстной думы,

      Младой хазарский хан Ратмир:

      Все трое бледны и угрюмы,

      И пир веселый им не в пир.

      Вот кончен он; встают рядами,

      Смешались шумными толпами,

      И все глядят на молодых:

      Невеста очи опустила,

      Как будто сердцем приуныла,

      И светел радостный жених.

      Но тень объемлет всю природу,

      Уж близко к полночи глухой;

      Бояре, задремав от меду,

      С поклоном убрались домой.

      Жених в восторге, в упоенье:

      Ласкает он в воображенье

      Стыдливой девы красоту;

      Но с тайным, грустным умиленьем

      Великий князь благословеньем

      Дарует