Он явился к Тусе с букетом роз. А ее не было дома. Я идиот! И дернул меня черт явиться сюда без звонка. А вдруг у нее противный голос? Вдруг она скучная, глупая, без чувства юмора, да еще и неряха? Правда, мать сказала, что она прелесть. Но это на женский взгляд.

      Он в задумчивости сел на ступеньку, не очень понимая зачем. Ждать ее? Делать мне, что ли, нечего? Я полный кретин. Увидел портрет – и помчался. Мне завтра статью сдавать… А может, ее вообще нет в Москве?

      – Послушайте, зачем вы терзаете розы? – раздался вдруг низкий женский голос. – Вы кого-то ждете?

      Он поднял глаза и обомлел. Это была она. Каштановые с рыжинкой волосы, зеленовато-карие, чуть раскосые глаза, словно бы припухшие губы. Такое очарование во всем облике… Мать – гений, мелькнуло у него в голове.

      – Вы, наверное, к Ляле?

      – Нет, я к вам…

      – А зачем розы общипали?

      – Ой, я задумался, простите! – Он вскочил.

      Она, стоя на несколько ступенек ниже, смотрела на него снизу вверх, и в глазах была такая беззащитность, что у него внутри все перевернулось.

      – А вы кто? Мы разве знакомы? У меня вообще-то хорошая зрительная память…

      – Нет, мы не знакомы, вот я и пришел исправить эту досадную ошибку. Меня зовут Алексей, Алексей Майоров. Я сын Нины Михайловны Воронко.

      – Да? – радостно улыбнулась она.

      Я пропал, подумал он.

      – Тогда пойдемте, я вас чаем напою.

      – А можно кофе?

      – Кофе у меня нет, – вдруг страшно смутилась она.

      – Можно и чай…

      – Понимаете, я не люблю кофе, а покупать для гостей… У меня и гостей-то почти не бывает…

      – Теперь будут. Я буду ходить к вам в гости.

      – Зачем?

      – Хочется.

      Она засмеялась и открыла дверь. У нее была маленькая однокомнатная квартирка, скромная, чтобы не сказать бедная, но сверкающая чистотой.

      – Раздевайтесь, пожалуйста, только обувь не снимайте.

      – Но у вас такая чистота…

      – Ничего, грязь с полу вытереть несложно, а мужчин в носках я терпеть не могу.

      – Позвольте ваше пальто…

      Он взял у нее пальто, повесил на вешалку, потом снял куртку.

      – Розы безнадежно испорчены? – смущенно спросил он.

      – Да нет, три штуки придется выкинуть, а остальные в порядке. Красивые, жаль, недолго простоят…

      – А я вам еще принесу…

      – Зачем я вам понадобилась вдруг?

      – Честно?

      – Ну конечно.

      – Я влюбился… сначала в ваш портрет у мамы… А сейчас уже по уши втюрился в вас… вы в жизни еще в сто раз лучше.

      Ее смех был низкий, волнующий, зазывный. У него голова шла кругом.

      – Да вы сядьте. Сейчас заварю чай, у меня есть сушки и крыжовенное варенье. Хотите?

      – Хочу.

      – Послушайте, а сколько вам лет?

      – Двадцать восемь.

      – У-у-у!

      – Что?

      – А мне тридцать четыре почти.

      – Ну и что?

      – Я стара для вас.

      – Господи ты боже мой! – воскликнул Алексей. – Какую чушь вы городите! Не все ли равно – сколько вам лет?

      – Мне – не все равно, – отчеканила она. – Я так не хочу…

      – У вас кто-то есть? – вдруг смертельно испугался он. До этой минуты ему и в голову не приходило, что она не одна.

      – Есть, – не слишком уверенно проговорила Туся.

      А он понял – врет. Таких беззащитных глаз не бывает у женщин, когда у них есть любящий мужчина. Несмотря на относительную молодость, он уже это знал.

      – И он любит вас?

      – А