Петя с Колей не стали задавать лишних вопросов. Выслушав наставления главврача, они на накрытых простынями носилках одного за другим отнесли убитых чеченцев в больничный морг. Потом тщательно отмыли палату.

      – Пули аккуратно извлечем, а покойников оформим как безымянных бомжей, погибших в… ну там сообразим по ходу! – отпустив санитаров, сказал мне Степан.

      Я медленно поднялся с кровати. Грудь болела. Нога снова кровоточила. Ослабевшая рука с трудом удерживала ставший непомерно тяжелым «макаров-особый».

      – Куда это ты собрался? – встревожился Степан.

      – Придется уходить, – вздохнул я. – Дальше здесь оставаться нельзя.

      – Сядь! – В голосе главврача зазвучали властные металлические нотки. – Сядь, говорю! – заметив мои колебания, свирепо рявкнул он. – Во-первых, не переоценивай собственные силы, мне как врачу виднее… да и в пижаме ты далеко не уйдешь! Первый же наряд милиции остановит. А во-вторых, разве у тебя есть где укрыться? Можешь не отвечать. Сам знаю, что нет! Короче, слушай сюда! Я принесу одежду, и мы отправимся в надежное место. Там ты отлежишься, залечишь раны. Под медицинским присмотром, разумеется. Я буду ежедневно приезжать, проверять твое состояние, а перевязки с уколами обеспечит медсестра Катя Скворцова. Она с радостью согласится неотлучно подежурить месяцок с таким больным. Девочка по уши в тебя втрескалась… Ба-а-а! Железный майор Скрябин покраснел! Ну дела-а-а!!! Чем дольше живу, тем больше удивляюсь. Ладно-ладно, не дуйся. Шучу!

      На землю спустились сумерки. Мелкий дождь продолжал нудно моросить. Свет фар Степкиных «Жигулей» с трудом пробивался сквозь сгустившийся в воздухе сырой туман. Погода была на редкость скверная. Даже гаишники, утратив хватательное рвение, попрятались в свои будки. За окном машины мелькали тусклые очертания деревьев, дорожных указателей, каких-то небольших частных домиков… Съехав с Кольцевой, мы двигались по Дмитровскому шоссе прочь от Москвы. Устроившись на заднем сиденье рядом с Катей, я зябко кутался в шерстяное Степаново пальто. Меня колотил зверский озноб.

      В висках стучали чугунные молоточки. Тело ослабело, стало ватным, непослушным. Глаза застилала сероватая дымка. Похоже, резко подскочила температура. Демьяненко оказался стопроцентно прав! Собираясь самостоятельно уйти из больницы, я чрезмерно переоценил собственные силы. Возомнил о себе бог весть что! А на практике – небольшая передряга и, пожалуйста, – расклеился! Мышцы – студень, зуб на зуб не попадает, голова мутная, еле варит. Того гляди отключусь! Степан без преувеличения вторично спас мою шкуру. Позволь он мне поступить по-своему – я попросту сдох бы где-нибудь под забором… Интересно, куда мы направляемся? Так и не спросил у Степы. Впрочем, скоро сам увижу, если, конечно, не потеряю сознания…

      – Вам плохо? – обеспокоенно спросила Катя. – Вы ужасно