Время библиоскопов. Современность в зеркале книжной культуры. Ю. В. Щербинина
Читать онлайн книгу.
выдавать школьникам роман Теодора Драйзера «Финансист» как маркированный 18+.
Переезжаем в «Оверлук»
Очевидный и бесспорный факт: новые форматы книг и актуальные тенденции книжного дизайна обнаруживают примат формы над содержанием, вещности над сущностью. Как ни высок полёт творческой мысли, сколь ни совершенны полиграфические технологии, но форма узурпирует содержание.
Вспомним сюжет знаменитого романа Стивена Кинга «Сияние». Начинающий писатель устраивается сторожем в горный отель «Оверлук» и, обуреваемый тёмными силами, постепенно сходит с ума. Якобы работая над романом, он на самом деле попросту исписывает горы бумаги единственной фразой «Я пишу роман». Реальный результат подменяется имитацией процесса.
Аналогично организована современная культура в целом и книжная культура в частности. Постоянная трансформация внешней формы Книги дискредитирует и обесценивает её эталонный прототип. Более того, всё новые и новые эксперименты с внешним обликом размывают само понятие Книга.
В настоящее время книгой называют всё что угодно. Поваренная книга, жалобная книга, амбарная книга… В этот перечень устойчивых словосочетаний можно внести и т. н. «книгу художника» (произведение актуального искусства, гл. 4), и рукотворный альбом (продукт также модного сейчас скрапбукинга), и виртуальный роман, существующий лишь в интернете (произведение сетевой литературы). Книгу сейчас способно выпустить не только издательство, но любая полиграфическая фирма, а с недавних пор – вообще любое частное лицо, овладевшее компьютерными технологиями самопечати (гл. l).
Здесь скрывается очередной любопытный парадокс современности. Непременным исходным условием производства и массового распространения книги была не уникализация, а именно стандартизация её внешнего облика. При этом облик печатной книги обусловлен и предопределён обликом книги рукописной, что является нагляднейшим образцом преемственности культурных форм.
Если вспомнить, что первой печатной книгой была Библия, то становится понятен духовный смысл стремления Иоганна Гутенберга сделать её гармоничной и совершенной – по образу и подобию Божию. Не в последнюю очередь поэтому первопечатные книги (инкунабулы) более всех прочих напоминают иконы в богатых окладах – искусно украшенные и, одновременно, тяготеющие к выверенной пропорциональности всех элементов. Переплёты опойковые и сафьяновые, с металлической чеканкой и вышивкой шёлком, резьбой по кости и мозаичными аппликациями, в ларцах и футлярах, с разнообразным тиснением – пунктирным, зубчатым, лазурным… Затейливые фронтисписы, филигранные виньетки и прочая, и прочая. Прежде такая роскошь носила не в последнюю очередь сакральный смысл: особым предметам – особое обрамление.
Переход от «общества традиций» к «обществу тенденций» поставил под сомнение первичные критерии бытования книги в культуре: единообразие и постоянство. Но не только.