Как уже упоминалось, Меровинги получили прозвище “ленивых королей”. В действительности они не были так уж ленивы, просто сфера приложения их сил была за пределами понимания темного средневекового рыцарства. В эпоху царившей даже среди знати полной неграмотности они читали книги, причем написанные не только на латыни и на греческом, но и на арамейском и на иврите. Наложением рук, как некогда их предок Иисус, они врачевали от проказы, они создали на юге нынешней Франции, в Провансе, еще одно королевство, Благословенную Септиманию, страну священников и ученых, где из почтения к Ветхому Завету иврит стал даже государственным языком. Они уподобляли себя мелхиседекам – библейским царям-первосвященникам и дела духовные считали своим основным занятием. Называли же они себя деспозинами, что означает “от Господа”.

      А кто же правил страной? Для этого был создан институт майордомов. Огромное королевство было разделено на четыре майордомата, и майордомы вершили суд, собирали подати, командовали армиями, то есть в представлении рыцарства занимались истинным делом. Самым влиятельным стал Аквитанский майордомат, в особенности после того, как в 732 году майордом Карл по прозвищу Мартелл (Молот Божий) в битве при Пуатье разбил арабов и остановил их продвижение в Европу.

      Разумеется, авторитет майордомов среди служилой знати был куда выше, чем авторитет королей-деспозинов; как, однако, представлялось, по всей видимости, Меровингам, они были защищены от любых политических заговоров и династических переворотов священностью своего происхождения. Да и сами майордомы до поры до времени понимали, что свергнуть потомков самого Спасителя – слишком богопротивное деяние.

      Но сын Мартелла Пипин Короткий рассудил иначе. Поддержку он видел в давнем конкуренте королей-деспозинов – папском Риме, осененном в глазах верующих не меньшей святостью. В 753 году он обратился к папе с тайным письмом, сегодня хорошо известным. В своем послании он предлагал сделку: папа поддержит его притязания на престол и после свержения Меровингов самолично коронует, а он, Пипин, со своей стороны подарит престолу святого Петра добрую треть Италии.

      Конечно, получить во владение такое огромное княжество было заманчиво для Рима, но, по всей видимости, еще заманчивее было после устранения высокомерных деспозинов