Покинув палату незадачливой самоубийцы, Владимир Ермолов зашел в туалет для медперсонала, закурил сигарету, присел на подоконник и задумался. Выполняя данную бывшему командиру клятву, он третью неделю работал санитаром в ПНД № 3, но подробности гибели Ольги Свиридовой выяснить до сих пор не сумел. Зато твердо убедился – дело здесь нечисто! Царящая в лечебнице духовная атмосфера была, мягко говоря, гнусной. Врачи и медсестры относились к пациентам хуже, чем к животным. Здоровенные, тупомордые санитары безжалостно избивали несчастных психов за ничтожную провинность. Все воровали в меру возможностей. Повара – продукты, врачи – лекарства подороже, медсестры – подешевле, а санитары не гнушались отбирать у больных приносимые родственниками передачи. На Ермолова, не желавшего принимать участия в этих грязных делишках, остальные санитары смотрели как на белую ворону и однажды попытались устроить ему «темную». Бывший спецназовец, владевший приемами «Универсальной боевой системы» (а до службы в армии имевший черный пояс по карате и первый разряд по боксу), отметелил их за милую душу. В процессе драки, занявшей от силы секунд десять, ему приходилось постоянно контролировать себя, дабы не убить кого ненароком. Владимир дрался вполсилы, избегая наиболее эффективных, но смертельно опасных приемов. Однако санитарам мало не показалось. Скуля и сплевывая выбитые зубы, они расползлись по углам зализывать раны и больше попыток нападения не возобновляли. Между ними и Ермоловым установился исполненный затаенной ненависти нейтралитет.

      Врачи смотрели косо. Владимир не без оснований подозревал, что избитые «коллеги» стучат на него «как дятлы» по поводу и без оного. Поэтому обращаться за разъяснениями к медперсоналу он не решался. Все равно ничего не скажут. Кроме того, любой из них мог оказаться причастен к смерти сестры капитана. Единственно, кто относился к Ермолову более-менее лояльно – была сорокапятилетняя медсестра Любовь Филипповна Козицкая, или попросту Любаня. Баба, в сущности, не злая, но большая любительница бутылки и невероятно похотливая, как дворняжка в период течки. Если переспать разок-другой с Филипповной, то, пожалуй, можно выудить из нее какую-нибудь информацию, однако Владимир пока не чувствовал себя готовым к такому подвигу и решил оставить этот вариант на самый