Что же, ты, сука, наделала:

      Возвратила любовь.

      Ты, такая вновь смелая,

      Показала мне кровь.

      У меня, вроде, первая.

      У тебя я второй.

      Вроде, ты и не нервная,

      Но с больной головой.

      Притворилась ты девочкой

      И невинность на стол.

      Притворилась ты «семечкой».

      Разберись-ка, чей пол?

      Наказаньем не мучился:

      Парень первый не твой.

      Мы любить долго учимся

      И весной, и зимой.

      Кто-то летом обучится

      На поляне лесной.

      Кто-то осенью ссучится

      Под водой дождевой.

      Только ты не отважилась

      Обмануть вновь меня,

      Потому в меня вмазалась

      В конце ночи – но вся.

      Горят в костре, но не дрова

      Сухие – первый сорт.

      Горят в костре людей тела:

      Оконченный аккорд.

      Какой подлец сложил костер?

      Нарушил он закон.

      Он на слова всегда остер,

      Как колокольный звон.

      Чужие жизни отобрал,

      Свою же сохранил

      И закатил такой скандал,

      Что голос застудил.

      Шептать не может,

      Говорить, наверно, вряд ли будет.

      А возмущаться, вроде, тоже

      Навечно позабудет.

      Спасайте души тех людей:

      В огне они повинны.

      Не будут жить в семье зверей:

      Законны и невинны.

      Потухнуть должен тот костер:

      Тела уже сгорели.

      Но начинается вновь спор:

      Другие подоспели.

      Трудиться в поле – не любить

      И не рубить дрова.

      Наверно, трудно в лесу жить,

      Когда горит трава.

      Когда дышать уже нельзя,

      Но в горле не першит.

      И, может быть, спасет вода,

      А вечер захрипит.

      На дно реки взойдет луна,

      Русалок соберет.

      А звезды скажут, что друзья

      Не смотрят луне в рот.

      Трудиться в поле – адский труд.

      Любовная интрига.

      Мотыги острые упрут:

      Их скупит город Рига.

      Мне тоже трудно полюбить