Ледяной клад. Сергей Сартаков
Читать онлайн книгу.
в постели. Нестерпимо ноет культя. Не слишком ли сильно застудил он ее? Опять начнется гнойное воспаление. Тогда что же – ехать обратно? В Красноярск, в госпиталь. Хирурги снова начнут резать, чистить, скоблить… А льдистая метель кружит и кружит голову. И Павлик ухает, свистит, поет: «Жгутся морозы, вьется пурга…» Стоп! Толчок… На кого-то наехали, что ли? Почему сразу поднялась такая суматоха? Кричат: «Фенечка!», «Феня!» Откуда, какая Феня?
И вовсе внятное ударило прямо в уши:
– Федосья…
Цагеридзе рванулся и открыл глаза.
Оглушенный первым, крепким сном, он сначала никак не мог понять, осознать, что происходит. У двери мельтешат, толкутся двое, ползет текучими струйками серый морозный пар. Кто-то третий лежит на полу. С него снимают одежду… Зачем? Почему?.. Слезла с печи, заковыляла туда и старуха, тоже кричит: «Фенечка…» Какая Фенечка?..
Цагеридзе приподнялся на локте. Что они там делают? Почему на холоде, у самого порога? И двери распахнуты настежь. В сенях высится горка сыпучего, сухого снега. Зачем его насыпали? A-а!.. Сознание у Цагеридзе стало проясняться. Замерз человек, его оттирают снегом. Такое случалось не раз видеть на фронте. Он, даже не пристегнув протеза, вскочил с постели и, припрыгивая на одной ноге, бросился на помощь: когда оттирают замерзшего, все нужно делать стремительно быстро: согреет сухим комнатным теплом промерзшие ткани тела прежде, чем в них возобновится ток крови, и возможна гангрена.
– Мария! – закричал он. – Да стащите же скорее с нее валенки! Растирайте ей ноги! Кто-нибудь: вина, водки, спирту! Горячего крепкого чая! Гусиный жир есть?..
Когда Михаил добрался до Фени, устало прикорнувшей у дерева, ему показалось, что она закоченела совсем, насмерть. Сам он, идя по ее следу, бежал сюда на лыжах быстро, торопко, потом карабкался по тем же скалам, что и девушка; только пыша молодой мужской силой, разогрелся так, словно и не было никакого мороза и теперь, увидя у комля березки неподвижную девушку испугался, страшно испугался. Трудно вязалось в уме, что он, Михаил, стоит здесь, готовый даже сорвать с себя от избытка тепла полушубок, а кто-то другой, эта вот маленькая, обратилась в ледышку, вся словно бы проросла инеем. Но он видел на осыпи Каменной пади сломанные лыжи, измятый, изброженный вокруг них текучий снег, глубокую канаву, которую оставила позади себя девушка, пробиваясь без лыж к скалам, и обильно осыпанную пылью и сухими лишайниками площадку перед щелью в утесах, где Феня карабкалась вверх и срывалась, карабкалась и срывалась, и он понял, что такое и очень сильному мужчине дешево не далось бы. Почуяв тревожное, он еще там, внизу, под скалой, начал кричать, звать девушку. Никто ему не откликнулся. И вот…
– Федосья! – заорал Михаил, хватая ее за плечи и чувствуя, что это все же еще живое человеческое тело. Приподнял, встряхнул. – Федосья, ты слышишь?
Феня выскользнула у него из рук и вновь опустилась на снег.
– Уйди, – вяло сказала она, – уйди. Я устала.
Ух! Тяжелая гора свалилась с плеч